помочь, то пусть поможет найти ей как можно больше заклинаний или ритуалов, связанных с процессом налаживания и поддержания дальней связи. Ей жизненно важно связаться со своими, чтобы суметь вернуться к себе домой. А после этого, ей точно будет не до междоусобиц магов… Да и никакие маги тогда уже до неё не дотянутся…

Теперь уже профессор, к её разочарованию, пообещал обдумать её просьбу.

Ну наконец-то… После своего ночного променада, в картину вернулась Полная Дама. Астория, накинув себе на голову созданный капюшон плаща, чтобы не было видно её лица (слабенький ИИ портретов в этом случае не мог достоверно её идентифицировать, но свои функции выполнял на основании считывания метки факультета на мантии) и спрыгнула вниз.

— Пропусти! — потребовала она у портрета, называя текущий пароль.

— Юная леди, вы знаете, что уже слишком поздно? Все хорошие девочки должны давно спать, а не бегать по ночному замку.

— Я — не хорошая.

— И чем же вы, нехорошая, этаким занимались ночью?

— Чем, чем! — вспылила туманница, раздражённая тупостью и медлительностью ИИ портрета. — С мальчиком встречалась.

— О-о-о! — восторженно округлила та свои глаза, начав энергично обмахивать покрасневшее лицо веером. — Мальчики, весна, подлунные жаркие объятия. Л-любовь!!! Как это мило!

— Осень, дождь, слякоть, холод, деловые переговоры… — мрачно ответила Астория, напряжённо прислушиваясь к тишине замка, где вдалеке слышались приближающиеся шаги. — Живее можно?

— Ах, у современной молодёжи совершенно нет никакого терпения и чувства прекрасного!

Портрет, заслоняющий вход в гостиную Гриффиндора, стал медленно, со скрипом, поворачиваться на петлях.

— Если вы и будете себя дальше так вести, то мальчики не будут за вами ухаживать.

— Ну да, вначале мальчики бегают за девочками, а затем девочки с детьми бегают за мальчиками… — прошипела Астория, ужом проскальзывая в образовавшуюся узкую щель, не став дожидаться полного раскрытия двери и ответа Дамы, возмущённой её бестактностью. Шаги неизвестного слишком опасно приблизились.

Фух, успела. И здесь никого. Удачно. Туманница стрелой метнулась в сторону крыла девочек, на ходу преобразуя свою одежду в ночную пижаму. Всё, теперь фиг кто чего докажет, если только сам Флитвик её не сдаст.

Глава 16. Сколько дают Азкабана за убийство преподавателя?

Ситуация в Хогвартсе к концу первого месяца учёбы Астории более-менее устаканилась. Отношения с «родным» факультетом как замерли на отметке «холодная война», так и не собирались с неё сдвигаться. Близнецы Уизли после трёхдневной отсидки в больничном крыле вернулись в своём исходном виде (как она и подозревала, мадам Помфри помочь им не сумела, ну или почему-то не захотела помогать, и заклятия превращения распались сами по себе, просто по истечению времени), но претензий ей не предъявляли. В лицо… Однако, судя по горячему шушуканью братьев по вечерам, было понятно, что будущая месть заняла всё их воображение и ближайшие планы. Гермиона Грейнджер вилась кругами, исходила паром и брызгала слюной, но ничего компрометирующего нарыть не смогла. Странно было бы, сложись по другому, а обвинения в том, что «эта» учится лучше неё и поэтому очень подозрительна… На факультете уже, не особо скрываясь, посмеивались над её взращивающейся фобией «всегда второй», чем временами доводили её до исступления.

С другими факультетами отношения у туманницы были не в пример более ровными и спокойными. Пуффендую и Когтеврану, по большому счёту, было наплевать на некую Асторию Кливленд. Учится и учится такая, делов-то. Слизеринцы, в большинстве своём, тоже не особо её замечали, а некоторые даже вполне себе вежливо раскланивались и иногда заводили нейтральные беседы ни о чём, если приходилось сталкиваться в коридорах и на уроках, чем только добавляли подозрительности гриффиндорцам, если те оказывались свидетелями этих реверансов. Присматриваются, сделала она нехитрый вывод, зная о взаимной, многообразной и многогранной «любви» слизеринцев и гриффиндорцев.

В установленные директором сроки она быстренько сдала преподавателям экспресс-экзамены за прошлые курсы, благо, никаких особых усилий ей это не составило. Там вообще почти не требовалось никаких серьёзных навыков и наличия хоть каких-нибудь мозгов. Просто и без выкрутасов повтори, что тебе ранее хотя бы раз показали, вот и всё. Никакой вариативности или подвохов. Больше всего к ней пытался приклепаться Снейп, но она полностью игнорировала на экзамене все его попытки её завуалированно оскорбить или сбить с толку. Опять-таки, предложенные ей зелья в изготовлении ничего из себя сложного не представляли: дозировка ингредиентов в пределах унций (ей даже весы не потребовались), выверенная последовательность жёстко расписанных по времени действий (составила программу и размышляй о чём угодно, пока аватара действует на автопилоте), и на выходе получаешь некое заданное зелье. Плёвое дело.

— Скучно, долго, непрактично, а для меня ещё и полностью бесполезно — лучше бы чай учили заваривать. Он хотя бы вкуснее.

За это её высказывание Снейп снял с «феноменальной самовлюблённой тупицы» целых сорок баллов, по десятке за каждый негативный комментарий, но всё же, шипя сквозь зубы, поставил ей «выше ожидаемого». Придраться к качеству полученных зелий было сложно даже ему.

Макгонагалл тоже не нашла к чему придраться у этой невыносимо раздражающей её высокомерной особы, но, в отличии от Снейпа, поставила ей по итогу экзамена «превосходно», и баллов не сняла.

Так что преподаватели, убедившись в её знаниях и успеваемости, почти перестали вызывать её на уроках, ограничиваясь беглым просмотром сдаваемых работ, что немедленно сказалось на количестве получаемых Гриффиндором баллов, естественно, в худшую сторону.

Одно время её стали регулярно вызывать к директору на «чашечку чая». Внешне всё было чинно, прилично, благородно: директор заваривал (не спрашивая её желания) очередную разновидность чая, и пока она медленно пила, пытаясь разобраться, что за травы намешал туда в этот раз директор, тот заводил пространные беседы о житие-бытие некой ученицы в Хогвартсе. Всё ли ей нравится, не обижают ли её (в первый раз, когда она это услышала, то чуть не поперхнулась чаем), появились ли у неё друзья? И так далее в том же духе. Посетовав, в очередной раз, на отсутствие прогресса, директор плавно переходил к своим воспоминаниям о различных событиях из своей долгой жизни, после чего отпускал её восвояси. Непонятно. Ладно, раз. Ну — два. Но когда это стало чуть ли не ежедневной традицией, вкупе с настойчивыми попытками директора заставить её невзначай разговориться о себе, она крепко озадачилась и однажды скромно так высказалась, выбрав подходящий момент:

— Директор, не хочу вас огорчать, но я, к сожалению, не могу ответить вам взаимностью на ваши ухаживания и заигрывания! Вы для меня слишком уж стары. Тем более, в школе от учеников, вроде как, ожидается рвение в учёбе, а не в заведении романов с преподавателями.