— Здесь можно где-нибудь поговорить без помех?

— Да, Гроты очень любезны. В нашем распоряжении тот кабинет, где мы прошлый раз встречались с Уильямом Трюсте.

— А где все?

— Бьёрн Грот с женой живут в одном флигеле, а сын Йенс — в другом. Они оба дома. Дочь, Мадлен, с мужем — у себя дома, в Гудхеймбю.

— А остальные гости? Вы сказали, тут был большой праздник.

— Точнее, корпоратив. Они все в гостинице возле поля для гольфа, в полукилометре отсюда. Если можно назвать это гостиницей, так, заброшенный старый пансионат. Но я и там оставил людей, чтоб никто не смылся.

— Сколько всего наших?

— У меня здесь всего семеро. В том числе две женщины.

— Как вы умудрились собрать столько людей?

— Позвонил в турсвикский участок, и они прислали троих на подмогу. Больше ничего сделать не удалось; грипп и тут свирепствует вовсю.

— Ладно. Вы молодец, Турстейн, как и прошлый раз. Пойдемте в дом?

Не разыскивая хозяев, они проходят через вестибюль, через винокурню, мимо больших медных чанов, в огромный кабинет Уильяма Трюсте. Двое полицейских ассистентов, сидящих за столом для совещаний, при виде их вскакивают, утирают рты и отдают честь, украдкой дожевывая и пытаясь сглотнуть.

— Продолжайте, — быстро говорит Карен и видит, что один из них, усаживаясь, косится на ее резиновые сапоги и рваные джинсы.

Бюле не преувеличил, отмечает она. Если это всего лишь остатки праздника для сотрудников, то Гроты не поскупились. Стол уставлен большущими блюдами с колбасой, сырами, паштетами и всевозможными моллюсками. В одном конце корзинки с разными сортами хлеба, бутылки с минеральной водой и легким пивом и два огромных термоса.

Карен накладывает себе полную тарелку деликатесов и берет две бутылки минеральной воды, а Турстейн Бюле садится на кожаный диван в другом конце помещения. Когда она присоединяется к нему, он кивает на ассистентов, которые по-прежнему молча жуют с отсутствующим видом.

— Как считаете, попросить их уйти?

— Вряд ли они бы услышали наш разговор, даже если бы не спали, — говорит Карен, намазывая маслом кусок черного хлеба.

Отправляет в рот немного бараньего паштета, наливает стакан минералки. Потом достает записную книжку и кладет рядом с тарелкой на стеклянный журнальный столик.

— Рассказывайте, — говорит она.

И Бюле рассказывает.

Винокурня Грота устроила новогодний корпоратив для всех своих сотрудников и их жен. Этакий kick off[12] грядущего в новом году масштабного расширения. Помимо Бьёрна и Лауры Грот, их двух детей — Йенса и Мадлен — с супругами и Уильяма Трюсте с женой, присутствовали одиннадцать сотрудников и шесть их спутниц. То бишь в общей сложности двадцать пять человек, из которых в полночь на месте находился двадцать один. Две пары уехали раньше. Насколько удалось выяснить, одна уехала после разговора с няней, которая встревожилась, не грипп ли у ребенка, вторая же потому, что жена одного из работников солодовни сразу хватила лишнего и мужу пришлось ее увезти. Жена Уильяма Трюсте Хелена не пила вообще и отвезла мужа домой около часу ночи. Но в машине с ними была еще и секретарша, Эва Фрамнес. Супруги Трюсте довезли Эву Фрамнес до ее дома в Скребю. Дочь хозяев, Мадлен, и ее муж Элиас покинули праздник около половины второго, остальные члены семьи провели ночь у себя дома, на территории винокурни. Прочие гости ночевали в “гостинице” возле поля для гольфа. На сей раз Бюле пальцами изобразил кавычки, чтобы подчеркнуть низкопробность пристанища.

— Кроме мастера Бергвалля, речь идет о молодых парнях, работающих на производстве, и о нескольких приглашенных подружках.

Судя по всему, праздник явно удался, настроение было превосходное. Гроты не пожадничали ни с едой, ни с напитками, ни с фейерверком. Потому-то, наверно, никто и не обратил внимания, что одного из гостей недостает.

Только за завтраком кто-то обронил, что Габриеля Стууба не видно, и поначалу все решили, что он не иначе как отсыпается с похмелья. Только когда около половины десятого наемные уборщики принялись собирать возле горного плато сгоревшие петарды, пустые бутылки из-под шампанского и стаканы, оказалось, что Габриель Стууб вовсе не спит у себя в комнате. Молодая уборщица, которая с черным мусорным мешком в руках собирала пустую стеклотару, сперва подумала, что человек под узловатой карликовой сосной устроился там спать, и встревожилась, уж не замерз ли он. Но, подойдя ближе, увидела, что снег под ним красный, а на шее зияет рана, как у тех оленей, которых ее отец подвешивал в дровяном сарае после осенней охоты.

— О’кей, — говорит Карен, дослушав Бюле до конца, — стало быть, кое-кто из приглашенных по-прежнему в гостинице. Но мы никак не можем держать их здесь еще одну ночь.

— Верно, я как раз только что говорил с Рёсе. Он и Сванемарк находятся там, и среди гостей явно растет раздражение.

— Вы не начали опрос свидетелей?

Бюле смущенно мнется.

— Нет, только записали контактные данные. Я хотел дождаться вас, чтобы не вышло каких накладок. Думал, наша первоочередная задача — охрана.

Карен вздыхает про себя. Вот оборотная сторона того, что расследованием всех тяжких преступлений должен заниматься центр; отбери у людей ответственность и полномочия — и результатом будут робеющие сотрудники, которые боятся хотя бы шаг сделать на свой страх и риск.

— С этим вы прекрасно справились. Только вот еще что, Турстейн. — Карен делает паузу, подыскивая нужные слова. Не будь таким чертовски пассивным, думает она, а вслух говорит: — Я не стану возмущаться, если вы проявите инициативу в соответствии со здравым смыслом и нормальной полицейской работой. Вы — опытный полицейский, и мне нужна ваша помощь. О’кей?

— О’кей.

— Тогда пусть ваши люди снимут основные свидетельские показания, и мы отпустим гостей по домам. Я хочу знать, когда каждый из них в последний раз видел Габриеля Стууба и не было ли вчера вечером каких-нибудь конфликтов. Кроме того, я хочу, чтобы мы задавали прямые вопросы насчет Габриеля и дали всем возможность поделиться любыми наблюдениями, сделанными в ходе праздника. Вообще опросить надо всех.

— Само собой. Скажу, чтобы приступили немедля. Но мне нужны люди для охраны места обнаружения и въезда на территорию. Семерых надолго не хватит.

Карен кивает.

— Да, тут быстро не получится. Я сама начну с семейства Грот, но мне понадобятся по меньшей мере двое…

В этот миг от двери доносится знакомый голос.

— Вот ты где, Эйкен, — говорит Карл Бьёркен. — Пируешь. Я-то думал, мы убийство расследуем.

С огромным облегчением Карен смотрит на высокого брюнета, который словно заполняет весь дверной проем, она едва сдерживается, чтобы не заключить его в объятия.