Мика сидел, спиной прислонившись к стеллажу. Огромные банки с аккуратными ярлыками и драгоценным содержимым приятно охлаждали ему затылок. Он провёл рукой по волосам. С тех пор, как Кара его постригла, они заметно отросли, опять стали виться и спутываться на концах.

Кара. Он почти не видел её после кровопускания. Только однажды – на следующий день в столовой. Несмотря на её многообещающую улыбку, той ночью она так и не пришла в спальную нишу Мики. Следующей тоже. Ни разу с тех пор. Прошла неделя, и, кроме тех минут во время случайной встречи за работой здесь, в кладовой, они провели вместе совсем немного времени – и то не вдвоём.

Сестра Эбигейл неотступно сопровождала Кару, куда бы та ни пошла, и Кару это, похоже, вовсе не беспокоило. Она казалась грустной и разочарованной, как будто Мика чем-то её подвёл. И когда она бросала осуждающий взгляд на его куртку, он знал: она недовольна тем, что он не согласился остаться в Глубокодоме.

Беда заключалась в том, что он не мог. Он не стал бы этого делать – по крайней мере до тех пор, пока они с Илаем всё не обсудят. А скалолаз, со своей стороны, стал просто неуловимым для Мики. В глубине глаз Илая поселилась тоска загнанного в угол существа. Мика знал, что постоянное присутствие подслушивающих и подглядывающих жителей Глубокодома раздражало Илая. В пещерах, в соседних спальных нишах, на ступенях лестницы возле частокола; ему негде было укрыться от них. И когда бы Мика ни пытался заговорить с ним, скалолаз всегда отмахивался.

– Поговорим позже, – отвечал Илай, занятый вознёй со своим рюкзаком.

Или:

– Не сейчас, Мика, – произносил он, когда возвращался из пустоши на ночлег. – Утром.

Мика уже начал подозревать: причина молчаливости Илая в том, что скалолаз догадывается, о чём именно хочет поговорить с ним Мика, – о решении юноши навсегда остаться в Глубокодоме, – и не желает этого слышать. И очень может быть, думал Мика, именно это он и сообщил бы скалолазу. Ведь здесь тепло. Безопасно. И вдоволь еды.

А ещё здесь Кара…

Крошечный серовато-зелёный змей высунул голову из-за угла стеллажа; его изумрудный гребень приподнялся и подрагивал.

– Ты опять пришёл, – улыбнулся Мика.

Хоть кто-то в Глубокодоме хотел побыть с ним наедине.

Застав змея в прошлый раз за кражей фруктов из кувшина, Мика стал приберегать немного еды для пугливого маленького существа. Змей привык к нему, и теперь большую часть дня сидел и поджидал его в этой тихой части кладовой.

Мика сунул руку в карман куртки и достал толстый ломоть ячменного хлеба. Маленький змей приблизился к месту, где сидел Мика, озираясь по сторонам своими чёрными глазками-бусинами. Затем, быстрый как вспышка, выхватил хлеб из протянутой руки и поспешил к своему гнезду, спрятанному где-то неподалёку в одной из щелей.

– На здоровье, – сказал Мика ему вслед.

Он снова откинулся назад и замер, услышав голоса. Детские голоса. Они доносились с другой стороны стеллажа.

Мика повернулся и стал всматриваться в щель между огромной банкой с надписью «Кукурузный мёд» и такой же с ярлыком «Маринованная свёкла».

Он увидел с десяток или больше детишек – девочек в домотканых юбках и белых блузках, мальчиков в серых плащах; позади каждого лежала его красная шляпа. Дети расселись на каменном полу полукругом, спиной к Мике. Перед ними на низком стуле сидел пророк Килиан. Он рассказывал им историю. Голос у него был мягкий, но выразительный, и свои слова пророк подкреплял жестами.

– Их было целых сто, вот сколько их было у змеевода, – говорил Килиан, широко распахнув глаза, и малыши открывали рты при мысли о таком невообразимом множестве. – Сто змеев он растил с тех самых пор, как они вылупились. Но потом случилось знаете что?

Дети покачали головами.

– Один из них пропал.

– О-ой, – протянул маленький мальчик.

– И осталось только… Сколько же змеев осталось?

– Девяносто девять, – хором ответили дети.

– Правильно, девяносто девять, – подтвердил Килиан. – Девяносто девять змеев. Но тот змеевод – знаете что? Он никак не мог перестать думать о том, сотом змее. О том, который покинул стаю и потерялся. И змеевод отправился искать его. Он брёл по пустоши дни и ночи напролёт, поднимался и спускался, шёл и шёл, пока наконец не обнаружил змея, измученного и одинокого, на высоком уступе.

Дети радостно захлопали в ладоши.

– Он взвалил змея себе на плечи и понёс обратно в пещеру, где тот воссоединился с остальными. Змеевод был счастлив, что все они снова вместе.

Прищурившись, Килиан обвёл взглядом детей, останавливаясь на каждом из них.

– А теперь скажите: как вы думаете, кто это был?

Мальчики и девочки озадаченно глядели друг на друга. Затем одна девочка неуверенным голосом спросила:

– Вы?

Килиан рассмеялся.

– Это хороший ответ, Эстер. Но нет. Не я. Это был кто-то, гораздо более важный, чем я.

Дети снова стали переглядываться. Важнее брата Килиана? Кто во всей пустоши может быть важнее брата Килиана? И тут один из мальчиков взволнованно выпалил:

– Создатель!

– Правильно, Тобиас, – сказал Килиан, медленно кивая, и Тобиас оглядел всех вокруг, сияя от гордости. – Тем змееводом был сам Создатель. И неважно, сколько змеев у Него оставалось, но именно тот заблудший змей, которого Он нашёл и вернул домой, когда тот сбился с пути, наполнил Его такой радостью. Все мы – как те змеи, все мы важны Создателю… Ты, и ты, и ты, и ты… – говорил Килиан, поочерёдно указывая на каждого ребёнка, и дети радостно смеялись в ответ.

Затем пророк выпрямился и сложил ладони вместе.

– Что ж, теперь бегите заниматься делами, – велел он. – Идите, идите, – подмигнул пророк. – И смотрите, чтоб никто не сбился с пути.

Дети повскакивали и побежали прочь из кладовой, смеясь и болтая. Их нетерпеливые голоса эхом разносились по туннелю. Килиан встал и обошёл стеллаж, оказавшись возле Мики.

– Так это ты, брат Мика, – сказал пророк, глядя на него. – То-то мне показалось, я заметил чей-то глаз, подглядывающий через полки. Что ж, подслушиваешь, как настоящий житель Глубокодома…

– Я не хотел… – Мика покраснел, стушевавшись перед отцом Кары.

Но Килиан только улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Я знаю, что тебе было неспокойно, – сказал он подчёркнуто любезно. – Выжить в пустоши непросто. Даже здесь, в Глубокодоме, кое-чем нужно жертвовать для всеобщего блага. Уединением, конечно. И некоторыми свободами – делать, как нам вздумается, идти, куда хочется… Но ведь это мелочи по сравнению с защитой, которую дарит нам Глубокодом. – Килиан взял руку Мики в свои и с теплотой сжал её. – Глубокодом защитит от всех опасностей и невзгод мира, Мика. И подарит шанс быть любимым.