Но и во второй раз повторилось то же самое: сердца всех бандитов начал сжимать страх, который по мере приближения к Бешту все усиливался и усиливался, пока не стал поистине смертельным, и заставил их вновь повернуть назад. Отбежав и отдышавшись, они снова увидели евреев, которые казались поначалу такой легкой добычей, но сообразили, что тут все не так просто и повторить попытку уже не решились.

Тут купчик бросился Бешту на шею и стал целовать его, приговаривая: „Поистине только теперь познал я истинную меру твоего величия!“.

„Да что ты вообще обо мне знаешь?! Ничего ты обо мне еще не знаешь!“ — усмехнулся в ответ Бешт.

Вскоре среди евреев Меджибожа почти не осталось тех, кто не верил бы, что в их городе живет величайший „доктор и кабалист“ — целитель, чудодей, провидец, вдобавок ко всему свободно читающий в душах людей. Благодаря Бешту в город стекалось большое количество не только его учеников и приверженцев „нового хасидизма“, но и просто страждущих исцеления, и это, безусловно, еще больше способствовало процветанию города.

Нельзя также не упомянуть, что вскоре после переезда Бешта в Меджибож туда же переселился и его шурин р. Гершон, ставший учителем его сына р. Цви-Гирша, а заодно всячески способствовавшим распространению идей хасидизма и укреплению авторитета Бешта как в городе, так и далеко за его пределами.

Появление р. Гершона в Меджибоже связывают с большим скандалом в Бродах, начавшихся с того, что по городу поползли слухи о том, что жена окружного раввина — женщина легкого поведения. Раввинский суд Бродов в составе р. Гершона, р. Меира Маргалиота и р. Йехизкиэля Ландау разобрал это дело и пришел к выводу, что слухи обоснованы, и окружной раввин не имеет права жить с женой и должен с ней немедленно развестись.

Однако окружной раввин заявил, что речь идет о клевете и силой своей власти присудил всех трех судей к огромному штрафу за злоречие, а в случае его невыплаты — к публичной порке. Р. Иехизкиэль уплатил штраф, но у р. Маргалиота таких денег не было, и он был выпорот. Поняв, что его ждет та же участь, р. Гершон решил бежать из города к шурину в Меджибож. Так он добежал до окружавшей город тына — стены из воткнутых в землю кольев, и понял, что не может пройти между ними.

Но тут внезапно к тыну подошел какой-то поляк, и сказал ему: „Иди сюда, тут один столб шатается, иди, возьмемся за него, я с одной стороны, ты — с другой, выдернем его, и ты сможешь убежать“.

В результате побег удался. Когда р. Гершон пришел к Бешту тот, вместо приветствия сказал: „Я знал, что ты в беде и послал к тебе Элияѓу в обличье необрезанного из Польши, чтобы он помог тебе выдернуть столб“. Затем Бешт с сообщил шурину, что судьи приняли верное решение и, приняв на себя наказание, освятили имя Всевышнего, за что всем троим уготована великая судьба.

Вряд ли нужно говорить, что это предсказание сбылось. Как вряд ли нужно говорить о том, что было бы странно, если б р. Гершон просто тихо-мирно переехал в Меджибож, без какой-либо чудесной истории.

* * *

В конце концов слава Бешта в Меджибоже стала так велика, что к нему стали обращаться за помощью не только евреи, но и украинцы и поляки.

Это, разумеется, не могло понравиться местным знахарям, а также священнику местной православной церкви, увидевших в Беште опасного конкурента и решивших выжить его из города. Но, как мы уже упоминали, Бешт пользовался особым покровительством комиссара города, а потому затеянные священником интриги, в итоге привели к тому, что ему пришлось искать другой приход, а популярность Бешта и, одновременно, страх перед ним возросли еще больше.

Это противостояние, видимо, нашло свое отражение в рассказе „Шивхей Бешт“, в которой меджибожский православный священник выступает в непривычной для подобных фольклорных историй роли „великого колдуна“ — обычно, как известно, эта роль отводилась мельникам.

Поп этот, повествует „Шивхей Бешт“, немало досаждал местным евреям и, вдобавок, обирал их, накладывая несправедливые поборы. Не раз и не два они просили Бешта, чтобы он силой молитвы добился изгнания этого священника из города, но Бешт всякий раз отвечал: „Не хочу тягаться с ним, ибо он великий колдун, и как только я займусь им, он сразу это почувствует и начнет мне противостоять“.

В итоге Бешт все же поддался уговорам, и поп это и в самом деле сразу почувствовал и принял вызов.

Как-то раз, когда Бешт ехал с мельницы по мосту, священник напустил на него свои чары, и в результате его возок вместе с ним и лошадью упал возле плотины, но Бешт сумел удержать возок и успел затворить желоб плотины. Затем позвали мужиков, и те вытащили лошадей с возком.

Но Бешт понял, что священник уже знает, что он им „занялся“, стал чинить всяческие козни, и в том, что одна из них не удалась, увидел добрый знак, предвещающий близкий конец колдуна.

В другой раз они встретились на дороге, когда Бешт ехал в гору, а „батюшка“ — под гору, и это был еще один знак, что он побеждает в схватке, потому, что, объяснил Бешт, если бы случилось, не дай Б-г, наоборот, то мне бы пришлось плохо».

А вскоре местный градоначальник и в самом деле не только изгнал православного священника из города, но и заставил выплатить евреям несправедливо отобранные у них деньги, так что уезжал он из города совсем нищим в ветхой телеге, запряженной единственной лошадью.

То, что в течение жизни Бешта в Меджибоже в православной церкви сменялся священник — это и в самом деле зафиксированный исторический факт. Ну а все остальное зависит от того, читатель относится к хасидским рассказам и в какой степени принимает их на веру.

* * *

Как было отмечено выше, Меджибож был многонациональным городом, и в связи с этим особый интерес представляет интерес отношение Бешта к его нееврейским жителям, да и вообще иноверцам. Лучше всего это, пожалуй, иллюстрируют следующие несколько историй.

В первой из них рассказывается, что как-то раз молился Бешт у ковчега, и вдруг вышел на улицу, увидел возле синагоги нееврея, продающего дрова, и купил у него телегу дров. Дровосек отнес дрова за ним в синагогу, а Бешт велел заплатить за поленья полную цену и еще налить нееврею водки за то, что он разгрузил телегу и занес дрова. Получив вознаграждение, тот сказал: «Благословен Б-г