Его слова внесли некоторые успокоение, и индейцы теперь уже с интересом стали разглядывать белого человека. Один из них в короне из разноцветных птичьих перьев, скорее всего вождь, вошел в хижину, оставив за собой дверь открытой. По местным обычаям это означало, что он приглашает гостя последовать за ним. Когда Иван вошел в хижину, то увидел, что вождь восседает на деревянном стульчике с высокой спинкой. При желании это сооружение вполне можно было принять за подобие трона. Ни единым словом или жестом вождь не выразил своего отношения к присутствию гостя. Немного оживился он только тогда, когда тот выложил перед ним подарки. В ответ Ивану одна из жен вождя преподнесла миску из сушеной тыквы с местным сладковатым пивом, что, очевидно, следовало понимать как проявление доброй воли. Таким образом, можно было считать, что контакт между представителями двух миров установлен.

В этот момент Иван увидел в углу хижины теодолит. У него даже сердце екнуло от неожиданности. Поскольку никто кроме Фосетта в эти отдаленные места до него не забирался, с большой долей вероятности можно было предположить, что этот теодолит некогда принадлежал именно ему. Значит, он на верном пути. Но все расспросы Иван пока решил отложить, чтобы не вызвать у хозяев излишней настороженности.

Жизнь индейцев этого племени ничем не отличалась от той, которую вели его прежние гостеприимные хозяева. Весь их день был занят насущными заботами, связанными с добыванием пищи, ее приготовлением, воспитанием детей и прочими крупными и мелкими хозяйственными заботами. Только по вечерам они могли себе позволить немного развлечься, предпочитая коллективные танцы и пение.

Иван решил погостить у них несколько дней, чтобы хоть немного набраться сил перед дальнейшей дорогой. Подарки сделали свое дело. Вождь, которого звали Тови, проникся к нему таким расположением, что даже предложил ему во временное пользование одну из своих наиболее молодых и привлекательных жен, что, по представлениям индейцев, было делом вполне обычным. Но Иван отказался, ссылаясь на запрет воинам его племени брать жен из чужого племени. Подобное объяснение выглядело для вождя вполне правдоподобно, и не вызвало у него никакой обиды. Но он все равно настоял на том, чтобы Иван взял ее себе хотя бы в качестве помощницы по хозяйству, поскольку, по его представлениям, мужчина сам ни при каких обстоятельствах не должен был готовить еду, убирать в хижине и заниматься прочими хозяйственными делами.

Заметив в один из дней, что вождь пребывает в приподнятом настроении, Иван решил воспользоваться подходящим моментом, и выяснить у него причину появления в его хижине теодолита, который вполне мог принадлежать Фосетту.

— У Вас были когда-нибудь другие белые люди?

— Да, были уже много лун тому назад, один старый и двое молодых. Отдохнули немного, оставили в подарок один странный амулет, и ушли дальше на север.

— Спрашивали о чем-нибудь?

— Хотели узнать, не слышал ли я о больших поселках из камня, где горит никогда не гаснущий свет. Но ничего подобного здесь нет. Правда, дальше на север есть запретная область, куда ходить нельзя, иначе обратно не вернешься, но что именно там находится, никто точно не знает. Я так думаю, что, скорее всего, они именно туда и направились. Только вряд ли дошли.

— Почему?

— Старик уже окончательно выбился из сил, а молодые были совсем больными, один из них почти не мог ходить. В джунглях такие несчастные не выживают.

Распрощавшись на следующее утро с индейцами этой деревни, Иван двинулся дальше в северном направлении.

Через некоторое время он опять начал терять счет дням, а затем исчезло и ощущение реальности происходящего. Сначала один вол, а затем и другой куда-то исчезли, и теперь он продолжал пробираться сквозь джунгли в полном одиночестве. Готовясь к экспедиции, Иван где-то прочитал, что большинство людей в джунглях от постоянного перенапряжения душевных и физических сил, усугубленного ядовитыми испарениями местных растений, впадает в такое состояние, что перестает отличать видения от реальности, и постепенно они сливаются для них в одно целое. Теперь он мог в полной мере убедиться в справедливости подобного утверждения…

В один из дней Иван неожиданно набрел на заброшенную хижину. Войдя в нее, он с удивлением, смешанным с ужасом, увидел, что посредине хижины висит гамак, а в нем лежит обглоданный человеческий череп, который при приближении нежданного гостя подскочил, словно мячик, и вцепился ему в плечо. Иван попробовал отбросить его на пол, но тот укусил его за руку. Каждая новая попытка отбросить череп влекла за собой еще более сильный укус. Иван понял, что в конечном итоге череп просто перегрызет ему горло, и оставил свои попытки, чтобы выиграть время и понять, как себя следует вести в подобной ситуации. Очевидно, череп решил, что жертва смирилась со своей участью, и даже ухмыльнулся от удовольствия, оскалив коричневые зубы…

В этот момент Иван пришел в себя после очередного приступа лихорадки. Он лежал в своем гамаке, и все его тело было облеплено москитами, которые нещадно его кусали. Никакой хижины поблизости не было…

В другой раз из чащи леса ему навстречу вышли женщины-воительницы, которых индейцы именуют ярикума. Одна из них натянула лук, и выпустила стрелу прямо в него. Иван вскрикнул от острой боли, которая и привела его в чувство. Только тогда понял, что ему в бедро вонзилась не стрела, а острый сук дерева…

После бесконечного скитания по джунглям он, наконец, наткнулся на очередное селение индейцев. Они его встретили гораздо враждебнее, чем предыдущие. Не помогли даже традиционные заверения в дружбе и подарки. Воины не выпускали из рук копья и луки с длинными стрелами, постоянно перебрасываясь между собой короткими отрывистыми репликами. Чувствуя, что дело вот-вот может закончиться для него самым плачевным образом, Иван лихорадочно прикидывал, что ему следует предпринять. Насколько он помнил из приключенческих романов, которых он немало прочитал еще в детстве, в таких ситуациях жизнь герою может спасти какой-нибудь эффектный трюк, который производит на простодушных аборигенов ошеломляющее впечатление. И тут Иван вспомнил о фляжке со спиртом, которую он на всякий случай хранил в качестве НЗ. Стараясь не делать резких движений, он достал ее из рюкзака, и отлил часть содержимого в скорлупу какого-то ореха, валявшегося на земле. Чиркнув зажигалкой, он поджег спирт и продемонстрировал пламя индейцам. Все разговоры между ними вмиг стихли, и они заворожено уставились на горящую воду. Потом послышался шепот: «Это сам дух леса Курупира к нам пожаловал. Это Курупира…».

Поскольку Иван не знал, как у этих индейцев принято поступать со злыми духами леса, он на всякий случай объяснил им, что никакой он не Курупира, а просто великий колдун, умеющий повелевать огнем. Но поспешил он добавить, что если они не сделают ему ничего плохого, то и он, так уж и быть, не будет сжигать всю их воду, обрекая на смерть от жажды.

Индейцы не стали искушать судьбу, и постепенно разговор между представителями двух миров принял более дружелюбный характер, В конце концов, аборигены объяснили Ивану причину своего не очень дружеского приема. Оказывается, у них уже давно живет другой белый человек, который, по их словам, является злым колдуном, принесшим им много несчастий. Они до сих пор не убили его только потому, что опасаются, как бы его дух не принес им еще больше бед.