Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мех свисал сосульками, а я, гребя одной рукой, пытался выхватить какой-нибудь из клинков, не чувствуя ничего и двигаясь лишь по наитию. Мне было без разницы, что подобному глубинному чудищу клинок может показаться даже не зубочисткой, а маленькой занозой.
И когда белые щупальца появились над водой, я был готов дорого продать свою жизнь.
Белые щупальца не торопились, они извивались, то погружаясь под воду, то выныривая на поверхность, переплетались с черными щупальцами и баламутили и так не спокойную воду. А может она и неспокойная от движения этого существа?
И лишь через полминуты, показавшейся вечностью, я понял — это не игра существа, их тут несколько. Набравшись храбрости, я нырнул, чтобы попытаться увидеть, что твориться там на самом деле.
В глубине подо мной и правее меня огромные змеи нападали на белого монстра, пытающегося их поймать своими щупальцами, а они, скользя, своими здоровенными пастями отхватывали от него куски плоти, которую тут же глотали. И тот глаз, видимый мною ранее, был не один. Несколько более мелких глаз были вырваны, пробиты и сейчас из этих отверстий в теле монстра шла белесая муть, окрашивающаяся с тёмной кровью в молочно-бурую хмарь. И всё это в сплошном молчании, ни звука от них. Лишь грохот волн аккомпанировал происходящей борьбе.
Я появился уже во время этой схватки, или она только началась? И неужели я спасён?
Спасен? Спасён!
Грести! Грести! Грести! Я работал руками как одержимый, и даже клинок мне не мешал, пока совсем рядом с моим телом не проскользил чешуйчатый бок с несколькими плавниками. Это было очень неожиданно и я, перехватывая мокрую рукоятку прямого клинка нечаянно её выпустил.
Лишь лезвие успело блеснуть во тьме, когда я рванул за ним, понимая, что он может ещё спасти мне жизнь. Блеснул и осветил кишащие чёрные вытянутые тела, во множестве снующие кругом. В таком множестве, что я уже и не видел из-за них ничего кругом.
Надежда на спасение угасала.
Большая волна подняла меня на свою вершину, когда наполненная мелкими зубками пасть аккуратно, и совсем безболезненно, с хлюпающим звуком втянула меня внутрь себя.
Скользя внутри твари, я понимал и не понимал одновременно, что это последние мои мгновения. Вот же я, чувствую всё! И совсем не умираю! Или умираю, но сам этого не понимаю? И что меня ждёт? Вроде не пережевали — медленно растворят кислотой, задохнусь без воздуха? Но ждать смерти вот так просто не было ни капли желания.
Вокруг перекатывались лужицы едкой слизи, дохлая полурастворённая рыба, водоросли, какие-то кости, куски веревки, шматки мяса… Кожу начало прижигать, боль не конкретная в каждой из конечности, а обволакивающая, незаметно погружала меня в себя.
Сжался клубком, а потом уперевшись головой и ногами в условную «спину» и «живот», разогнулся, насколько мог, создавая вокруг себя воздушную подушку и потянул из ножен оставшийся короткий клинок, добытый в гробнице тёмных. Не знаю, чем они отличались с утерянным клинком от обычных, но в нём тоже что-то есть непростое, как и в каждой вещице, от которой необычно пахнет для меня. И самое время проверить его необычность, если она есть.
— Решил отомстить за того одноглазого Змея?
Стараясь успокоить дыхание, от которого распирало грудь, которой после интенсивной борьбы хотелось дышать и дышать, я коротко (место мало) рубанул по условной «спине», взрезая склизские стенки. И вновь, и вновь! И начал методично рубить, помогая раздвигать разрез среди мышц и мелких костей, которые как сеткой опутывали её вытянутый корпус головой и спиной.
После первого удара по телу проглотившего его змея прошла судорога. После второго и последующих она уже не прекращалась, тело стало извиваться, а я пытался не поддаться его силе, которая хотела меня сломать, растворить в себе. Тварь была живуча, разрезанные стенки его плоти пытались сомкнуться, но я наносил новые и новые удары, не давая им зажить, чувствуя, как наменя бежит его кровь, которую я опасался слизывать из за его желудочного сока, который уже вовсю прижигал мою кожу.
И вот скользящий в моих руках кривой клинок пробивает его мышцы насквозь, хрустит очередная косточка под моим давлением и внутрь льётся уже не кровь, а вода, а я вдохнув воздуха из его кишечника, высовываюсь наружу.
Змея кружила по вечерней тёмной поверхности океана, не понимая своим крохотным умом, что меня это только спасает, что хоть иногда, но я успеваю вдохнуть воздуха, что дарит мне новые мгновения жизни.
Клинком в одной руке, когтями другой я рвал змею, наполовину высунувшись из твари и ждал, кто же из нас не выдержит первым. Я не мог выбраться из неё, так как ноги будто бы вросли в плоть змеи и половина моего тела по бёдра осталась внутри тела, тогда как корпус торчал наружу, омываемый водами.
Дважды мы уходили глубоко под воду что заставляло меня глотать соленую воду, бился головой о и руками о тело змеи. Ноги как будто заживо разъедало кислотой. Я кашлял, хрипел и отплевывался, пока в какой-то момент сознание не покинуло меня.
ИНТЕРЛЮДИЯ 3 (на борту «Дара Марцхелина»)
Звёзды уже тускло сверкали в предутреннем небе. Лик луны ещё блестел, словно натёртая монета и её свет окрашивал в серебро рассекаемые килем корабля чернильные гребни волн моря Шатхарб или как его ещё называли — море Утопленников, на самой границе с Бушующим океаном. Но на горизонте уже появилась широкая полоса, символизирующая о наступлении нового дня, несущего новые заботы для всех, кому удалось пережить очередную ночь в путешествии.
Одномачтовая галера «Дар Марцхелина» сменила галс с востока на юг, лавируя против восточного ветра и стремясь скорее пройти неспокойные воды и прийти в безопасные гавани юго- восточной части моря. Ветер шумел в снастях и хлопал подолами плащей вахтенной смены, не забывая развевать флаг свободного города Элары на юте.
Матросы, начинающие новый трудный день, ловили рыбу неводом с небольшой шлюпкой, идущей за кораблем и матерясь сквозь зубы на упрямого капитана, не дающего отдохнуть.
Заснувший штурман не заметил как сидящий в вороньем гнезде окликом привлёк внимание матросов к чему-то покачивающемуся на волнах. Не проснулся он и от их крика, когда они отплыли от корабля
