— Никак нет-с, — настырно басил в трубку Ладыженский, причем явно чувствовалось, что уже, несмотря на ранний час, пребывает слегка подшофе. — Если я не возвращу вам, ваша светлость, ваши деньги, то не буду себя уважать. Занимал-то я у ротмистра, сиречь у ровни, а теперь мой кредитор уже полковник, да не простой, а лейб-гвардии, что по табели о рангах соответствует генерал-лейтенанту от кавалерии. А вам известно, сударь, что у вышестоящих я не одалживаюсь. Ни-ког-да-с! Принцип-с!..

«Черт с ним! — ругнулся про себя Александр. — Еще на дуэль нарвешься с этим забиякой… Благо бы хоть по поводу, а то так — безделица, да еще со старым знакомцем, если не сказать большего…»

— Ладно, ладно, Кирилл! — сказал он в трубку вслух. — Где и когда?

«В конце концов, Кирилл Ладыженский человек прямой и открытый, в общении не лишенный приятности: остер умом и на язык, достаточно умен… Чего же это я, в самом деле, нос ворочу? Возгордился, что ли?..»

— А достославный «Купец» вам что — уже не подходит по статусу? В «Петре Великом» предпочитаете-с?.. Ну, зараза…

— Согласен. Как раньше, в шесть?

Гусарствующий драгун снова смешливо хрюкнул в трубку:

— Увы, ваша светлость, к шести я буду уже неудобоварим и безынтересен… Давай в двенадцать, в кабинете за медведем, ну ты помнишь…

— Не рано ли, Кирилл?

— В самый раз! — решительным тоном, не терпящим возражений, отрезал Ладыженский, и в мембране зазвучали частые гудки.

* * *

— Ну вас, ваша светлость, не дождешься… Привет «царицыным уланам» от соратников, коллег, так сказать, по цеху!

Князь Ладыженский в кабинете, куда провел приехавшего на таксомоторе Бежецкого «человек», против ожидания, сидел в полном одиночестве и к тому же был практически трезвым. Последнее обстоятельство показал ось Александру особенно невероятным, если принять во внимание разоренный стол, количество бутылок из-под шампанского, преимущественно, «Аи», украшавших стол и паркет вокруг. Судя по всему, лейб-гвардии поручик так и ночевал здесь, не вставая из-за стола…

— Шампанского для разгона?

— Давай уж… — Бежецкий махнул рукой и принял из рук Кирилла фужер, наполненный искрящейся влагой. — Что празднуем?..

* * *

Как выяснилось, навыки питейной культуры полковником «царицыных улан» были утрачены далеко не полностью…

Через час в голове уже приятно шумело, предметы сгладили свои углы, полумрак кабинета стал милым и уютным, а собеседник в расстегнутом мундире приобрел ту приятность, которая достигается в процессе потребления горячительных напитков, как говорится, на двоих.

— И все же, князь, зачем вы меня позвали сюда? — прервал Александр Ладыженского, излагающего необыкновенно веселую, по его мнению, но ужасно неприличную по сути историю из своего богатейшего послужного списка в области дел амурных. — Не для того же, чтобы описать свои взаимоотношения с графиней Н. или отдать несколько рублей, занятых год назад.

— Ничего себе несколько рублей! — подскочил на месте Кирилл, едва не свалив со стола серебряное ведерко с торчащим из него горлышком очередной, еще девственно-непочатой бутылки. — Да вы настоящий Крез, ваша светлость! Если уж двести пятьдесят рублей для вас мелочь…

«Ничего себе! — едва не ахнул вслух Бежецкий. — Неплохо погулял близнец…»

— Так уж и двести пятьдесят? — усомнился он вслух, не моргнув глазом.

— Если быть точным, — скромно, как юная гимназистка, уставился в стол Кирилл, застенчиво рисуя что-то пальцем на скатерти, запятнанной вином и разнообразными закусками до такой степени, что она по цветовой гамме могла соперничать с «лоскутным одеялом» политической карты Германской империи, — то двести девяносто пять… Сорок пять, прости, отдам как-нибудь после, но двести пятьдесят — держи…

Володька Бекбулатов, конечно, гордо бы отказался, да еще вступил в нудную полемику с должником, непременно завершившуюся бы либо дуэлью, либо новой грандиозной попойкой, которая вошла бы в анналы гвардейских кутежей… Но, увольте, мы-то не гусары! Две «радужные» и пять «красненьких» перекочевали в бумажник полковника.

— Ну вот, — удовлетворенно подытожил драгун, когда финансовый вопрос был улажен, а бокалы снова наполнены. — Гора с плеч…

— Наследство получил, что ли? — улыбнулся Бежецкий, пригубив шампанское и задумчиво разглядывая этикетку с императорским двуглавым орлом и весомой надписью «Поставщик двора Его императорского Величества» на этикетке. Раз вопросов больше нет, то, наверное, пора и честь знать… Как бы теперь половчее откланяться, чтобы не оскорбить обидчивого поручика.

Ладыженский безнадежно махнул рукой, ставя пустой бокал, и потянулся под стол, зашарив там в поисках полной бутылки.

— Все мои родственники, Саша, благодарение Господу, здоровы и крепки… Мы, Ладыженские, вообще долгожители. Прадед мой (дедушка, слава богу, жив и здоров, если можно так сказать про девяностолетнего старца) до ста двух дотянул, прапрадед — до ста пяти… Мне, конечно, это не грозит:

Не убьют на поле брани,

так пристукнут в кабачке,

не паду от сабли вражьей,

так подохну на…

Отхохотав над довольно остроумным восьмистишием, из соображений нравственности, да и цензурных, приводимого здесь нами только наполовину, Александр кликнул официанта и заказал еще шампанского, потому как поиски Кирилла успехом не увенчались, да и вкусы у них несколько различались: драгун любил полусладкие сорта, а Бежецкий — брют.

— Да ты прямо поэт, Кирилл…

— Увы, не я. Был такой хороший человек — Савелий Боркич, лейб-гусар: умница, рубака, выпивоха похлеще меня… Лично мне его знать не довелось — читал в размноженных «на коленках» тетрадях, а сложил он свою буйну головушку в памятном девяносто третьем…

Оба помолчали и, не сговариваясь, выпили не чокаясь, чтобы помянуть тех, кто в те мрачные дни был и на «правой» стороне и на «виноватой».

— Кстати, ваша светлость, — Ладыженский снова перешел на «вы», не то серьезно, не то в шутку. — Что вы думаете о Рыжем, благополучно возвратившемся в Зимний дворец?..

* * *

Александр лежал, закинув руки за голову, без сна, смотрел в потолок, изучая украшающую его лепнину, которую словно видел впервые, и снова и снова прокручивал в мозгу сумбурный и какой-то ненастоящий разговор, последовавший за «поминками» штаб-ротмистра Бокича и его неудачливых товарищей.

Небольшая группа заговорщиков тогда, в 1993 году, попыталась, как хорошо помнил Бежецкий, вопреки воле скончавшегося при весьма смутных обстоятельствах Александра IV, восстановить права на престол его брата, великого князя Георгия Петровича, возродив старинную забаву лейб-гвардейцев, в давно минувший век Просвещения легко менявших судьбы государства. Пожилых уже лет великий князь повода для переворота, кстати, не давал никакого, продолжая беззаботно проводить время в своем дворце, и даже, по слухам, узнал о нем чуть ли не последним в Империи…