Так как капитана на борту уже не было, а добиться точного местонахождения командира от отличавшегося ослиным упрямством матроса у трапа не удалось, Бекбулатов решил действовать согласно дедуктивному методу, детально описанному в романах британского беллетриста Артура Конан Доила.

— Искать морского офицера в портовых трущобах, я думаю, не стоит, — объяснял он на ходу своему спутнику, торопливо кивающему и ежесекундно клацающему зубами от холода. — Вряд ли моряка потянет в места с весьма условным сервисом вроде нашего с вами «Grand Hotel». Куда бы первым делом вы направились, мой друг, сойдя на берег после продолжительного плавания, да еще в такую способствующую погоду?

— В кабак! — с готовностью выпалил поляк.

— Ну-у-у, я, наверное, тоже… А если алкоголь под категорическим запретом?

— Понежиться в тепле, поесть чего-нибудь деликатного, послушать музыку, на женщин красивых посмотреть…

— Ну, с женщинами тут тоже туговато — мусульмане все-таки, но три первых пункта найти можно. Вперед — в «Алтын-Гюль»!..

* * *

Командир канонерской лодки корветтен-капитан Густав Моргенау был обнаружен, не в «Золотом Цветке», ближайшей к гавани харчевне, претендующей на звание «ресторана», а только в четвертой по счету, «Идел», по праву славящейся лучшими в городе кулинарами. — Хм… — Бекбулатов был приятно удивлен, разглядев в изрядно прокуренном помещении обтянутую темно-синим сукном широкую спину моряка, сидящего за дальним от дверей столиком. — А капитан-то не лишен вкуса!

Корветтен-капитан, уплетавший целиком зажаренного на угольях барашка с разнообразным гарниром, ничуть не возражал, чтобы к его столу подсел негоциант из Данцига (Войцех клятвенно утверждал, что в совершенстве владеет диалектом этого прибалтийского города-государства) со своим бахчисарайским компаньоном. Он учтиво поддержал беседу, снисходительно выслушал «свежие» европейские новости (полугодичной давности), охотно поведал о положении дел в Восточной Германии, посмеялся над парочкой бородатых анекдотов, однако стал на редкость неуступчивым, услышав просьбу взять на борт попутных пассажиров.

— Я командую не почтовым пакетботом, господа, — самодовольно заявил Моргенау, обсасывая аппетитное ребрышко (оба путешественника сглотнули слюну, постаравшись сделать это незаметно, так как только что отказались от формально вежливого предложения разделить трапезу — не дело уважаемым коммерсантам соглашаться на халяву), — а боевым кораблем флота его светлости, на борту которого не место сухопутным… э-э… обитателям, — с честью выкрутился офицер из щекотливого положения, в которое его едва не завело многовековое презрение моряков к сухопутным крысам. — К тому же «Гордый орел» возвращается после выполнения очень ответственной, скажу больше, секретной миссии. Да, да!

— Но чем же мы помешаем этой самой миссии? Мы готовы щедро заплатить за проезд.

— Увы, инструкции, полученные мной на самом высоком уровне, препятствуют этому, — сокрушенно развел руками, перемазанными жиром, господин Моргенау. — Поверьте, я очень сожалею об этом обстоятельстве.

Переговоры зашли в тупик и, судя по стремительно растущей на блюде куче обглоданных костей, времени для выхода из оного практически не оставалось. Намечался цейтнот.

Лихорадочно перебирая в уме самые убийственные аргументы в пользу немедленного зачисления их с Войцехом в штат команды канонерки, причем с полным довольствием, Бекбулатов внезапно обратил внимание на то, что Густав, учтиво поддерживая беседу, все время при этом скашивает глаза на соседний столик, где все время, пока продолжался разговор, шла азартная игра в кости, точнее, в одну из разновидностей трик-трака.

Азартные игры указом целомудренного хана были также запрещены, но если за карты, три наперстка или петушиные бои, например, можно было угодить в соляные рудники, то на кости смотрели сквозь пальцы, особенно если игра шла не на живые деньги, а под запись или «на зубочистки». Сколько стоила одна такая зубочистка, зорких ханских стражников не интересовало. Один из них как раз прислонился к поддерживающей потолок колонне возле столика игроков, не обращавших на него ни малейшего внимания, увлеченно заглядывая через их спины, и шевелил губами, видимо подсчитывая ставки.

«Ага! — подумал Владимир, уже интуитивно чувствуя, что догадка верна и судьба дает путешественникам шанс. — А ведь вы заядлый игрок, господин Моргенау, хотя пытаетесь это скрыть!..»

— Вы понимаете что-нибудь в этой варварской игре? — поинтересовался он как можно более индифферентно у чрезмерно увлекшегося моряка.

— Нет, не особенно… Что-то очень простое, без сомнения, да и ставки, похоже, делаются грошовые.

— Да, да, — подхватил Бекбулатов, изо всех сил наступая под столом на ногу удивленного неожиданным поворотом разговора Войцеха, уже готового спросить: «А какого, собственно…». — То ли дело карты… Как-то раз, будучи проездом в Вене, я спустил в казино за вечер три тысячи двести золотых. Пришлось практически за бесценок отдать большую половину товара, закупленного для моей торговли в Бахчисарае, чтобы свести концы с концами…

Мастерски пущенная стрела попала точно в цель: Владимир с радостью отметил, как серые глаза корветтен-капитана тут же блеснули неподдельным интересом…

* * *

Через двое с половиной суток, довольные и слегка пьяные (Пшимановский, впрочем, даже очень не слегка) друзья в сопровождении корветтен-капитана Моргенау, взявшегося беспрепятственно провести их через таможню, сходили на причал Лебербурга-на-Волге, явственно позвякивая при каждом шаге, а с мостика им печально махали вслед все остальные офицеры «Гордого орла»: старший помощник капитана лейтенант. Мюллер, штурман Цукшвердт, старший артиллерист Краузе, старший механик Айсгрубер и корабельный врач Вассерман (возможно, даже не однофамилец того самого…).

Карманы путешественников лопались от самых разнообразных монет, преимущественно золотых, выигранных ими, вернее Бекбулатовым, у немцев, азартных, но далеко уступающих в мастерстве карточной игры петербургскому экс-гусару. Конечно, Владимир был далек от мысли обирать простоватых моряков подчистую и даже зашел настолько далеко в своем благородстве, что по-рыцарски вернул Моргенау несколько сотен талеров, когда выяснил, что тот, не в силах противостоять убийственной страсти, залез в корабельную кассу. Растроганный офицер, которому в противном случае пришлось бы идти под суд или пустить себе пулю в лоб, выяснив, что «господа негоцианты» держат путь в маркграфство Бергланд, граничащее с Алтынстаном, тут же написал рекомендательное письмо к своему дяде, полковнику Ротенбергу, командующему личной гвардией епископа Ландсгерхеймского, через владения которого пролегал избранный путниками маршрут. Старый служака, по словам моряка, всегда готов помочь друзьям своего обожаемого племянника и, несомненно, охотно сопроводит путешественников до самого места.

— Дядя Фердинанд дружен с обер-шталмейстером Людвига-Христиана Девятого, владетеля Бергланда, и они вместе часто охотятся в тех самых местах, которые вас интересуют…