— Ложку? — не понял я. В прошлый раз он отбиг-маков отказался.

— Да. Мы так всегда делаем, когда в медпункте сходнякнамечается. Я же в авторитете, — добавил он, снова выкинув ноги на стол.

— Боюсь, волыны непросто будет пронести… —засомневался я.

— Ну и ладно, я заточку возьму, — не расстроилсяХа. — В крайнем случае, двум волкам позорным точно глотку перегрызу!

Сириусянин с ненавистью посмотрел на конвойного.

— А как мы выйдем? — Я уже понял, что всю операциюпо освобождению Ха мне придётся взять на себя.

— Замочим всех и выйдем, — улыбнулся Ха.

Я вздохнул.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — сказал я.

— И вот ещё что. — Ха сплюнул прямо на пол. —Кореша моего зацепим с собой.

— Кореша?! — воскликнул я. — Это невозможно!

— Возможно! — подбодрил меня Ха, подмигнув своимогромным овальным глазом.

— Невозможно, — твёрдо повторил я.

— Без кореша не уйду! — заявил Ха.

— Ну и оставайся! — сгоряча сказал я.

— Конвойный! — позвал Ха. — Уходим!

— Подожди! — Я вскочил и попросил ещё раз: —Подожди!

Сириусянин недовольно уселся на стул, дав отмашкуконвойному.

— Ты же не собираешься брать с собой кореша наСириус? — спросил я, взывая к его рассудку.

— Нет… — ответил он, подумав. — Его там наопыты заберут, он всех этих докторишек просто ненавидит!

— Вот видишь, — обрадовался я. — Так зачем жевам вместе бежать? Мы ведь сегодня улетаем!

Ха надолго задумался. Я терпеливо ждал.

— Жизнь — дерьмо, — сказал наконец Ха. — Ноты прав.

— Вот видишь! — обрадовался я.

— Я остаюсь, — решил он.

— Как?! — Я думал мне послышалось.

— Вот так. И всё, разговор окончен. — Он встал.

— Ха, подожди, ты пожалеешь! Тебе дадут летдесять-пятнадцать строгого режима! — Я не мог поверить собственным ушам.Ха решил остаться в тюрьме, вместо того, чтобы лететь домой!

— Ну, вышку точно не дадут! — ухмыльнулся он.

— Ты не знаешь, что такое зона! Ты будешь клеитьконверты или валить деревья! — Я изо всех сил пытался переубедить его.

— Кто познал жизнь, тот не работает, — сказал Ха,снова сплюнув.

Эту же надпись я прочел у него на груди.

— Конвойный! — заорал он. — Быстрее! А то вкамере уже баланду дают.

Меня проводили к выходу, и я подумал, что было бы дажестранно, если бы я пришёл к Млею с розочкой и с Ха.

Млей с девочкой только что пришёл из магазина. Он так иназывал её: «девочка». Он считал, что имя должно подобраться само, потом.

Он разбирал одной рукой сумки с памперсами и детскимпитанием, другой тряс погремушку перед её личиком, а сам разговаривал потелефону, который придерживал плечом.

— И что, тебе позвонил сам Котов? — спрашивал Млейв трубку.

— Ага, представляешь, как это было для менянеожиданно! — отвечала Наталья Петровна.

— А он договорился со своим любовником? — уточнялМлей.

— Ну конечно, раз он сказал, что это их решение!

Девочка потеряла соску и громко закричала.

— Что это у тебя там? — спросила Наталья Петровна.

— Ничего, — сказал Млей, быстро отдавая соскуребёнку и гремя погремушечкой.

— Не поверишь, — рассмеялась НатальяПетровна, — мне уже везде дети мерещатся. Ну, ты будешь у нас крёстноймамой?

— Я, наверное, улечу, — сказал Млей.

— Муся, куда?! А потом, это же не завтра произойдёт:пока я забеременею, пока рожу…

— Ты сначала забеременей, а потом поговорим! —засмеялся Млей, меняя девочке памперс. Она болтала ножками и не сводила с Млеявнимательного взгляда.

— Конечно забеременею! Куда я денусь, при нашем-тонаучном прогрессе!

— Никуда не денешься, — согласился Млей и наделдевочке на голову розовую резинку с бантиком.

— Зато у нас будут сразу два папы, представляешь? Увсех ни одного, а у нас — два! — Наталья Петровна была необычайнооживлённой. Млей уже давно не помнил её такой.

Он вскипятил чайник и развёл в стерилизованной бутылочкемолочную смесь.

— Муся, у меня вторая линия, я перезвоню! — сказалМлей.

Это оказался Данила. Млей сел на пол, держа бутылочку вруках.

— Где ты живёшь? — спросил Данила. Млей сказал.

— Будь дома. Я сейчас приеду за ребёнком. — И онповесил трубку.

Млей ещё долго слушал гудки, не шевелясь и ни о чём недумая.

Отдать девочку?

Но ведь именно этого он и хотел!

Он подбежал к дивану, на котором лежал ребёнок, схватил егои крепко к себе прижал.

Девочка заплакала, и Млей вспомнил про молочко. Дал ейбутылочку.

Данила приехал очень скоро.

С ним были его отец и будущая няня девочки. Млей совершенномеханически передал им стерилизатор, две пачки памперсов, целый мешок игрушек иещё два с одеждой — всё то, что он успел купить за эти дни для ребёнка.

Отец Данилы деловито просмотрел бумаги, оформленные наНаталью Петровну. Он спросил, как с ней связаться, и Млей дал телефон. А такжеадрес — на всякий случай.

— Если тебе что-нибудь будет надо, звони, — сказалМлею Данила.

Млей в последний раз взял на руки ребёнка.

Няня терпеливо ждала.

Млей поцеловал девочку в тёплый носик и вдруг подумал, чтоможет не отдавать её.

Это ведь всё неправда!

Данила для ребёнка гораздо более чужой человек, чем самМлей! После этих дней, когда он так заботился о девочке!

— Она очень любит купаться, — сказал Млей.

Няня улыбнулась и кивнула. Отец Данилы внимательно посмотрелна Млея.

— Вы сможете навещать её, — сказал он.

— Не смогу, — прошептал Млей.

Отец Данилы пожал плечами.

Данила протянул руки и аккуратно забрал у Млея ребёнка.

Девочка сосала соску и с удовольствием всех разглядывала.

Данила смущённо улыбнулся.