Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь кабинета открылась, на стену легла тень.
— Долго ты собираешься тут стоять? — Голубой рентгеновский луч, белые пальцы обхватывают дерево двери. Будто горло жертвы, которую вот-вот задушат, но пока еще ласкают.
Я мотнула головой, с трудом отводя взгляд, и, прошмыгнув внутрь, упала в черное холодное кресло. За моей спиной мягко щелкнули замки.
Я ожидала услышать шаги Шефа, но их не было — только чуть скрипнули петли двери, когда он о нее оперся.
Пару минут я просидела, не шевелясь, но потом все же рискнула обернуться — чтобы снова порезаться об этот взгляд. Шеф стоял, прислонившись к двери, убрав руки за спину и чуть закинув голову. Из-под светлой челки две льдинки следили за каждым моим движением. Я невольно вздрогнула — этот черный силуэт на фоне красного дерева пугал меня.
— Что?
Молчание.
— Послушайте, — решилась я, — я понимаю, что случилось ужасное и что погиб ценный сотрудник и, наверное, старый друг, но чем я виновата? Почему вы на меня так смотрите?
К моему удивлению, его левую щеку разрезала хищная улыбка.
— Оскар никогда не ошибался.
Я непонимающе моргнула.
— Почти всех здесь он подобрал сам, я говорил тебе, — Шеф наклонял голову то вправо, то влево, будто разглядывая меня. — Поэтому в каждом был уверен. А я говорил ему, что так делать стоит совершенно не всегда.
Он наконец отошел от двери и медленными шагами пересек кабинет, начав бездумно разбирать какие-то бумажки на столе. Я не отрывала от него взгляд, ожидая продолжения. И тут до меня начало доходить:
— В-вы ч-что, — от волнения я начала заикаться, — считаете, что я тут что-то могла сделать?!
— Сама посуди, — Шеф повернулся ко мне, и его глаза недобро блеснули. Как лезвие на солнце. — Появляешься ты, все идет неплохо. По мере того, как ты набираешься опыта, активность тумана внизу начинает повышаться. Незначительно вначале — мы даже не обращаем внимания. Первое посещение — и с нахлынувшими на город Представителями едва удается справиться. А через несколько дней гибнет один из лучших и перспективнейших сотрудников, которого даже задеть-то толком ни разу не могли. Что скажешь?
Он замолчал, ожидая моей реакции. Я похолодела. Ощущение было такое… его просто невозможно описать. Да, доводы звучали обоснованно, я бы на его месте тоже заволновалась и обратила внимание, но я-то, я-то знала, что совершенно ни при чем! Стало горько, в горле застрял ком, и я подумала только, что не хватало мне еще сейчас разреветься как девчонке. Но было обидно, просто ужасно, безумно обидно! После всех дней, проведенных в зале с этой чертовой грушей, после кофе, приносимого нам с Жанной, после того спасения и рук Оскара, ловящих меня, падающую с потолка, — это было больно. Понимать, что раз ты попала под подозрение, то, даже пусть ты и правда ни при чем, к тебе уже никогда не будут относиться как раньше. Не будут доверять. Ты всегда будешь под пристальным вниманием. Я невольно прижала руку ко рту: так вот почему меня определили в 5 группу! Напряженные и подозрительные из-за гибели Зены, все в ней сейчас будут следить за каждым моим шагом, ища прокол, и, скорее всего, найдут. Даже если его не будет — просто найдут к чему придраться. Ведь они не дураки и тоже провели параллели.
Я вскочила:
— Если вы считаете меня… я не знаю даже кем, вражеским шпионом, то так и скажите! А не ходите вокруг да около! — Кажется, меня трясло. — Мне нечего скрывать, и я отвечу на любой ваш вопрос! Что до Нижнего Города, то вы там были вместе со мной и видели все, что я делала и куда ходила! Мне… мне оскорбительно слышать ваши подозрения, хотя я и понимаю вашу позицию! Но я совершенно невиновна и могу поклясться чем угодно!
Когда я замолчала, слова будто повисли в воздухе, медленно растворяясь. В ушах стучала кровь, щеки пылали, а ногти впились в ладони. И точно — меня колотило крупной дрожью.
На этот раз я вцепилась в Шефа взглядом. Надеюсь, в нем было достаточно негодования. Пусть устраивают мне любые тесты и допросы — я невиновна и знаю об этом!
Шеф смотрел на меня несколько секунд, потом вдруг улыбнулся — почти тепло, — сделал шаг ко мне и обнял. От неожиданности я чуть не плюхнулась обратно в кресло, но он легко придержал меня под руки. Я подняла на него недоуменный взгляд: только что он практически открыто выдвигал мне обвинения в смерти своей сотрудницы, а теперь объятия?! Но слова негодования застряли у меня в горле, потому что с ним снова произошла удивительная перемена: нет, он не превратился в того же мальчика с картинки, каким был. Он так и остался существом без возраста, сильным и опасным, но теперь эта опасность была направлена куда-то в сторону, а проступающая во взгляде и движениях сила превратилась из атакующей в защищающую — словом, мне вдруг безумно захотелось прижаться к нему и закрыть глаза, и я знала, что не будет мне места сохраннее, чем в его руках…
«Что за сопли!» — одернула я себя и поспешно высвободилась.
— Александр Дмитриевич, — я специально использовала его официальное имя, — что происходит, в конце концов?!
— Милый ребенок, — Шеф улыбнулся, взъерошив мне волосы, и в одно движение оказался на своем прежнем месте, — ты так мило оправдывалась, я чуть не прослезился.
И он отвернулся к столу, снова уткнувшись в какие-то бумаги. Будто ничего и не было. Будто секунду назад я не чувствовала запах ветра и моря от его плаща, холодящего мои щеки.
Я обессиленно опустилась в кресло, бормоча под нос что-то совершенно непечатное. Ну что за черт?!
Было тихо — только шелест бумаг в его легких пальцах да мое сердитое сопение. Прошла минута, вторая, третья. Мне уже даже злиться на него надоело. Ну вот и зачем я тут? А что, если он все равно мне не верит?
— М, — издал наконец Шеф, задумчиво приложив палец к губам и быстро пробегая глазами какой-то документ.
Я встрепенулась. Зря, все продолжалось так же. Еще несколько минут тишины.
Наконец, мое терпение лопнуло. Я встала с кресла и решительно повернула к двери, скосив на Шефа внимательный взгляд. Будто меня тут и нет вовсе, а он просто один читает у себя бумаги. Отлично! Я взялась за ручку.
— Куда пошла? — раздалось у меня из-за спины. — Я тебя еще не отпускал.
— Вы наговорили мне бочку арестантов, — сказала я, не оборачиваясь, — заставили оправдываться глупейшим образом и все равно, кажется, мне не верите. Тупо сидеть и ждать, когда вы начитаетесь, я не намерена. У меня теперь есть капитан, у него сбор через… — Я попыталась сориентироваться во времени. — В общем, я должна быть там!
Я взялась за золотистую ручку двери. Даже успела на нее нажать и потянуть на себя…
— Я сказал, ты никуда не пойдешь, — раздался голос у меня над ухом, и я ясно услышала в нем шипение. Вздрогнув, я отпустила ручку от неожиданности и замерла, боясь повернуться. Дежавю. Такое уже было. Картинка вспыхнула перед глазами, нарисовавшись так четко и ясно, что у меня даже перехватило дыхание. Я говорю Оскару, что не готова биться непонятно за что, и пытаюсь уйти — а смуглая рука захлопывает приоткрытую мной дверь с такой силой, что на дереве почти остаются следы. А потом… Потом они спасают меня, оба, — и я вишу на шее Оскара, умоляя простить меня и взять обратно.