Я машинально прислушивалась к этой почти сказочной истории, а сама тем временем думала о своем. Хватило бы у меня смелости устроить свою жизнь так, как это сделала Валюша или нет? И со вздохом призналась самой себе, что скорее всего второе. Что же это получается? Я всегда гордилась своей непредвзятостью, независимостью и смелостью быть не такой, как все, и вот, сама того не заметив, оказалась в вязком плену стереотипов?!

Вот я перезваниваюсь с Аланом, я сломя голову несусь к телефону, когда слышу длинный международный звонок. Да что там к телефону — я готова на край света нестись, чтобы он меня поцеловал. Со мной давно такого не было. Да и было ли вообще — если честно, я вспомнить этого не могу. Когда я думаю об Алане, прошлое кажется мне бессмысленным ненужным чемоданом, который со вздохом облегчения сдаешь в бессрочную камеру хранения и благополучно забываешь о нем навсегда.

Стоит мне вспомнить его улыбку, как у меня гарантированно поднимается настроение. Даже окружающие заметили, что в последнее время я стала как-то поспокойнее. И он понравился моей лучшей подруге. И я уверена, что могла бы влюбиться в него по-настоящему. Но…

Но я, дубина стоеросовая, сама же придумала себя сдерживающий фактор. Он иностранец, а значит, ничего путного у нас не получится. Наши отношения обречены на то, чтобы стать ущербными. А раз так — стоит ли трепыхаться вообще?

И вот пока я топчусь на месте, рефлексируя, те, кто посмелее, рожают близнецов от знойных итальянцев, и плевать им на трудности и социальные стереотипы!

— Ты меня не слушаешь? — повысила голос Валюша.

— Что ты! — встряхнула головой я. — Слушаю, конечно.

— Но я задала тебе вопрос, а ты даже не ответила.

— Прости, — смутилась я, — ладно, я на самом деле о своем задумалась. Ты не обижайся, я просто сама не своя.

— Понимаю, — просияла она, — и даже понимаю почему. На тебя ведь произвела впечатление моя история, так? — она горделиво приосанилась.

Мне пришлось признаться, что да, произвела.

— А у тебя тоже роман с иностранцем. И ты не знаешь, что с этим делать. Так вот, получай бесплатный совет: плюнь на всех и поступай так, как хочется!

— Валь, ты не понимаешь, — вздохнула я, — у меня все сложнее. Может быть, я и влюблена уже, но мы виделись-то всего неделю. Получается, что сейчас я его увижу во второй раз, и никакого предложения он мне не делал и не сделает, потому что… — я осеклась и печально вздохнула, — ты и сама понимаешь почему.

— Откуда ты можешь знать наперед! — от волнения ее голос зазвенел. Она была еще так молода, что чересчур близко к сердцу воспринимала чужие амурные перипетии. — В любом случае, мне кажется, что ты слишком боишься будущего! Так нельзя. Если будешь бояться, то и будущее будет… скромным.

Я улыбнулась — видела бы она мою татуировку, так, может быть, пожелала бы мне спокойной радости вместо разгула страстей. Разве может ужиться с такой змеюкой претендентка на скромное спокойное будущее?

— Знаешь что? Я тебе свой телефон оставлю, — решилась Валюша, — если у вас все сложится, я тебе помогу.

— Денег дашь, что ли? — ухмыльнулась я.

— А ты представляешь себе, сколько документов надо собрать для того, чтобы выйти замуж за иностранца? И чтобы постоянную визу получить, и двойное гражданство. А я уже все знаю, — порывшись в карманах, она извлекла откуда-то мятый спичечный коробок и огрызком карандашика для губ нацарапала на нем несколько цифр, — ты только не стесняйся мне звонить, если что. А сейчас… До посадки еще полтора часа, на твоем месте я бы поспала. А то какая-то ты бледненькая… Слушай, а можно мне почитать твои журналы? — она кивнула на стопку макулатуры, которую я везла для Алана.

— Да пожалуйста, — равнодушно пожала плечами я, — только боюсь, что там нет ничего интересного.

— И так сойдет. Надо же как-то время убивать. Я просто не могу дождаться, когда же закончится этот чертов полет!!

* * *

Под мерный шелест перелистываемых притихшей Валюшей страниц я незаметно погрузилась в полудрему. В моем обрывочном красочном сне не было никаких проблем, и даже татуировки, кажется, не было. Были только мы вдвоем — я и Алан — на залитой вечным солнцем и ароматно пахнущей спагетти итальянской земле.

Проснулась я от того, что чья-то пахнущая духами «Раш» от «Гуччи» рука ласково погладила меня по затылку. Я улыбнулась и приготовилась было сказать болтливой Валюше спасибо за резкий скачок настроения вверх, но, к моему удивлению, обладательницей руки оказалась приветливая стюардесса. Оказывается, наш самолет уже не только коснулся земли, но и успел затормозить.

А моя соседка тем временем мрачно вытаскивала из отделения для ручной клади свои пакеты.

— Эй, почему же ты меня не разбудила? — обратилась я к ней.

Валюша едва на меня взглянула.

— Валь, я что, материлась во сне? — попробовала пошутить я, все еще не понимая, чем вызвана столь резкая смена настроения словоохотливой попутчицы.

Но как раз в это время стюардесса по громкой связи объявила, что пассажиры могут продвигаться к выходу.

— Мне пора, — буркнула Валюша и, плотно надвинув на глаза черную бейсболку, которая сделала ее похожей на рано разжиревшего подростка, принялась локтями расчищать себе путь к свободе.

Странная какая, подумала я, подхватывая стопку журналов и рюкзачок.

Впрочем, непредсказуемая соседка и ее истерическое бегство вскоре вылетели у меня из головы. У меня и своих дел по горло было.

Ведь впереди меня ждала встреча с Аланом.

Итак, наконец-таки я оказалась в солнечной, пахнущей морем и пиццей Италии, в приветственных объятиях своего «идеального мужчины», Алана Джексона.

Всю дорогу от аэропорта до отеля, расположенного на берегу крошечного живописного канала, мы целовались на заднем сиденьи такси, так что итальянские красоты прошли мимо меня.

Наверное, до конца дней залитая солнцем Венеция будет ассоциироваться у меня с острым неразбавленным счастьем. Мои воспоминания о признанном короле романтики среди городов обрывочны и сумбурны.

Стать автором путеводителя по Венеции я бы, мягко говоря, не смогла. Багаж моих воспоминаний таков: исхоженные миллионами туристов мостовые, радостно щебечущие толпы, цинично атакующие романтиков голуби на площади Сан-Марко, уличные развалы с пепельницами и украшениями из венецианского стекла, ресторанчики с кремовыми пирожными, довольно пустынная набережная, зеленоватое мутное море, тысячи сортов мороженого в уличных палатках… Целыми днями мы гуляли по городу. И к вечеру ноги мои гудели так, словно я провела как минимум три часа в набитой электричке в туфельках на двенадцатисантиметровой шпильке.

Но самое главное — именно в Венеции я осознала, что влюблена. Алан открылся мне совершенно с иной стороны. В Лондоне он был степенным аристократом со всеми полагающимися атрибутами — ленной плавностью движений, характерной для уверенных в себе богатых людей, умеренным пафосом, врожденным пристрастием к классическому стилю: и в одежде, и в интерьерах, и в еде. А в Италии в нем вдруг проснулся непонятно откуда взявшийся мальчишка. И это было так трогательно — мальчишка с горящими темными глазами и интеллигентной проседью на висках!