- Когда Эмма предлагала контракт? - спрашиваю, сделав глоток воды.

- Что? - поднимает на меня удивлённые глаза.

- Когда это было?

- На той неделе...

- Ясно, - насаживаю на вилку кусок помидора.

Теона молчит пару секунд, после чего с ужасом спрашивает:

- Постой, он тебе не сказал? - она понимает всё по взгляду. - Серьёзно? Он ответил за тебя... Это на него не похоже.

Я лишь качаю головой, потому что ответить мне нечего. Я всё ещё решаю, как быть дальше. После того, что произошло...

- Извиняюсь, что прерываю перемывание моих костей. Диана, мы возвращаемся в город, - его голос заставляет вздрогнуть.

Отодвигаю тарелку, поднимаюсь на ноги и без слов выхожу из дома, махнув Теонке на прощание ладонью. Шелест шагает следом, я же спиной чувствую его недовольство.

Сажусь в машину, щёлкая ремнём безопасности.

- Поговорим? - выезжает за ворота.

- А есть смысл? - закидываю ногу на ногу.

- Смысл есть всегда.

- Я не принимаю твоё условие.

Говорю уверенно и громко.

Шелест хмурится, фиксируя ладонь на ручке коробки передач. Он играет желваками, а его тяжёлый, озлобленный взгляд касается моего лица. Атмосфера становится непередаваемо отвратительной.

Складываю руки на груди в попытке закрыться от всего, что происходит вокруг меня.

Дальнейшую дорогу мы с ним не разговариваем, а после того, как заходим в квартиру, он почти сразу куда-то уезжает, оставляя меня здесь одну.

Я хожу кругами по комнате, перебарывая злость, но она быстро достигает апогея.

Кладу подаренный телефон в гостиной и, застегнув пуговицы на пальто, выхожу на лестничную клетку. Закрываю дверь ключом, который впоследствии отдаю консьержу, и выползаю на улицу. Моросящий дождь до сих пор не закончился. Я иду вдоль дороги, детально вспоминая сегодняшнюю ночь, от некоторых сцен кровь приливает к щекам, и я чувствую, как они краснеют и начинают дико пылать.

Перебегаю дорогу, не сразу замечая преследующую меня машину. Она прибавляет скорость, притормаживая немного впереди. Настораживаюсь, когда открывается дверь, и хочу пробежать мимо, но из салона доносится знакомый голос. Денис.

Замираю и топчусь на месте. Жорин просит сесть в тачку, потому что дождь, холодно и он не хочет, чтобы я заболела.

Мечусь всего пару секунд, оглядываюсь назад, и сажусь внутрь, хлопая дверкой.

- Тебя куда?

Пожимаю плечами.

- Поругались?

- Не твоё дело.

- Я тебе не враг.

- А я с тобой и не воюю. Домой меня отвези, ко мне домой.

- Ладно.

Жорин отъезжает от тротуара, а я заворожённо смотрю на скользящие из стороны в сторону дворники.

- Что у вас случилось? Может, я могу помочь? – разглядывает моё лицо под окнами нашего сарайчика.

- Всё отлично, и помощь мне не нужна, - дёргаю ручку, понимая, что дверь заблокирована, - выпусти! - холодным, угрожающим тоном.

- Выпущу, - упирается кулаком в сиденье, - но сначала поговорим.

- О чём, Денис? – театрально прикладываю тыльную сторону ладони ко лбу. - Нам с тобой не о чем разговаривать, всегда было не о чем.

- А с Ником есть? - злая усмешка.

- Нет. И с ним тоже не о чем. Просто отвалите от меня все!

- Постой, - дёргаюсь, а он хватает меня за локоть.

- Да не трогай ты, - вырываюсь с желанием залепить ему пощёчину.

- Диана… ты же мне нравишься. По-настоящему, понимаешь?

- Не понимаю. Странная у вас с Шелестом дружба.

- При чём здесь это?

- А разве это не важно? Впрочем, мне по*уй. Это ваше дело. Открой мне дверь, сейчас же, Жорин!

Он нехотя снимает двери с блокировки, давая мне выбраться наружу, но тащится следом. Я чувствую его за своей спиной и, обернувшись, почти впечатываюсь в его грудь.

- Не надо за мной ходить и приезжать сюда не надо. Исчезни, катись ко всем чертям и Шелеста своего прихвати. Достали, - взмах руками, - как вы все меня достали.

Хлопаю хлипкой дверью подъезда перед его носом и взбегаю вверх по лестнице.

Замка нет, дёргаю ручку на себя, но это бесполезно. Дверь не поддается, что за бред?

Повторяю манипуляцию ещё несколько раз и даже нервно стучу кулаком по ободранной обшивке, чувствуя прилив злости. Что этот пьяный урод вытворил на этот раз?

С той стороны слышатся шаги, щелчок задвижки, отскакиваю назад, видя в открывшуюся щель отца. Он бегло осматривает меня с ног до головы, а на лице появляется подобие улыбки, вперемешку с растерянностью.

Его дрожащие руки указывают за собственную спину, и он отходит, пропуская меня внутрь. Настороженно прохожу вглубь квартиры, а он идёт следом. Сглатываю, оглядываясь по сторонам…

В квартире явно нет никого кроме нас, на кухне не валяется ни единой бутылки, и даже, кажется, проветривается.

- Ты проходи, Диана, проходи. Я тебя всё жду-жду, уже в полицию идти хотел, заявление писать, что дочь пропала.

- Что? – меня пробирает на смех. - В чём подвох? - прищуриваюсь, оглядывая свою комнату, в дверь которой вмонтировали личину.

Он меня потерял? Да он толком не помнил, как я выгляжу, последние пять лет точно, ему плевать. Всё, что его интересует - это бутылка водки, а если той нет, то сойдёт и тройной одеколон. А сейчас он хочет, чтобы я с лёгкостью поверила в этот цирк? Где, мать вашу, камера, куда смеяться?!

- Дочка, - протягивает ладонь, но я отшатываюсь по инерции, заставляя его заглушить порыв, - ты прости меня, за всё.

- Ага, - закрываю дверь в свою комнату перед его носом и быстро щёлкаю шпингалетом.

Я брезгую и всю оставшуюся жизнь буду им брезговать. Он убийца, он и его синька умертвили маму. Я никогда не смогу ему этого простить, никогда.

Пока я всё ещё не понимаю, что это значит, да и нет у меня желания что-либо понимать, я подавлена, хоть и стараюсь чувствовать себя иначе. Меня перетряхивает от воспоминаний сегодняшнего дня. Шелест поступил как настоящий козёл, и я не намерена с этим мириться. Никто и никогда не будет мне указывать, что делать. Никто и никогда!

Отсидевшись в комнате до вечера, выползаю на улицу, по дороге заставая батю, режущего на кухне картошку. Это кажется дикостью, что с ним? Белочка бывает и такой? Впрочем, думать об этом мне некогда, на остановке я ловлю маршрутку до метро, а после по памяти добираюсь на Тейкин адрес. Мне нужно попросить её поговорить с Эммой или хотя бы дать контакты. И я очень надеюсь, что она не будет вмешивать сюда своего братца.