И тут он обратил внимание на то, что предыдущие сообщения были доставлены, но остались непрочитанными. То есть Джесс не проверила сообщения на своем телефоне, который был фактически продолжением ее руки и находился при ней денно и нощно. По спине прокатился тревожный холодок.

Он написал: «Джесс?»

Потом еще: «Джесс? Ты где?»

Он нажал кнопку быстрого набора, на которой был установлен ее номер. На другом конце после долгой череды гудков включилась голосовая почта. Он услышал фразу, начитанную голосом Салседы, – за годы фраза не изменилась. Он вслушивался в так хорошо ему знакомые нетерпеливые интонации. Говорила женщина, с которой он расстался всего час назад, женщина, чье лицо он мог бы узнать из тысячи.

– Джесс? Ты там? Перезвони, как только прослушаешь сообщение. – После короткого мгновения тишины он добавил: – Ты в своей квартире? Если нет, то не ходи туда. Езжай ко мне. Встретимся у меня.

Фрост вышел из темноты дверного портала. Он понял, что с самого начала был прав. Вся эта суматоха с концертом была уловкой, придуманной Каттером. А Магнолия была отвлекающим маневром. Целью же негодяя было нечто другое. Фроста окатило волной, только не воды, потому что дождь уже закончился. То была волна ужаса. Интуиция, внутренний голос, все в нем кричало: «Беги!»

И он побежал.

С бешено бьющимся сердцем он со всех ног несся к своей машине.

Однако он уже знал, что в его комнате ужасов, комнатке, где он хранит воспоминания о Кейти, поселилось новое чудовище. И еще он уже знал, что опоздал.

* * *

У дома Джесс его встретили двое полицейских, мужчина и женщина. Он вызвал подкрепление, как только завел двигатель своего «Субурбана».

– Ее квартира не отвечает, инспектор, – сказала женщина.

– Вы проверили окрестности? – спросил Фрост.

– Нет, мы только что прибыли.

– Проверьте фасад здания, – сказал он, обращаясь к женщине. – Будьте осторожны. Это Руди Каттер, он наверняка вооружен и опасен.

– Да, сэр.

Фрост подозвал к себе мужчину:

– Давайте проверим дом сзади.

Они прошли за здание. Здесь улица заканчивалась тупиком, а вниз спускался лесистый склон холма. Под холмом тек ручеек. Квартира Джесс находилась на втором этаже. Фрост остановился под ее балконом, а потом попятился к противоположной стороне тупика, чтобы получше разглядеть то, что привлекло его внимание. Это было видно даже в темноте.

Разбитое окно. Открытая дверь.

Фрост ухватился за оконную решетку под квартирой Джесс и забрался на перила балкона второго этажа. Он крикнул полицейскому, ожидавшему его:

– Идите к фасаду, я вас впущу. Немедленно вызовите сюда подкрепление! И «Скорую»!

Перекинув ноги через перила, он спрыгнул на балкон. Вертикальные жалюзи в дверном проеме мотались в разные стороны, толкаемые ветром. На полу поблескивало стекло. Фрост вытащил пистолет и ворвался в квартиру.

– Джесс!

Его громкий голос разнесся по помещениям, но ответа не последовало. В квартире пахло Джесс, то есть сигаретным дымом. Темнота мешала разглядеть детали. Фрост знал расположение выключателей и включил ближайшую лампу. Прищурившись от яркого света, он окинул взглядом гостиную.

У него перестало биться сердце.

Она была там. У входной двери. Лежала на спине, раскинув руки и ноги. Повсюду была кровь.

– Джесс.

Фрост не знал, произнес он ее имя вслух или оно прозвучало в его сердце. Он подошел к ней и опустился на колени. Проверил пульс, хотя надобности в этом уже не было. Кожа на ее лице уже приобрела сероватый оттенок. Глаза были закрыты. Хотя тело еще хранило тепло, жизнь из него уже ушла. На ковре валялись детали того самого тазера, что обездвижил ее. Рядом с ней лежал нож, что вскрыл ей горло, лишил ее возможности дышать и позволил истечь кровью.

Истон увидел стул на ковре. Раньше этот стул стоял в другом месте. Значит, на этом стуле сидел Каттер и ждал, когда Джесс вернется домой. Он выманил ее из квартиры, отправил ее по ложному следу в «Филлмор» на поиски девицы, которая ничего не значила в его схеме, а сам тем времени через весь город добирался до своей истинной цели.

Салседа стала восьмой жертвой.

За долю секунды в голове Фроста промелькнули все «если бы», которые могли бы изменить настоящий момент. Он мог бы сделать тысячи разных вещей, и тогда Джесс была бы жива.

Если бы он остановил Каттера в «Филлморе».

Если бы он сегодня поехал к Джесс, а не оставил ее одну.

Если бы он выбросил часы Мелани Валу в залив и не способствовал освобождению Каттера.

Однако уже ничто не могло изменить тот факт, что он подвел ее. Каттер победил. Джесс мертва.

Фрост взял ее за руку и сжал ее, но она не сжала его руку в ответ. И только тогда он заметил изящные золотые часики на запястье. Джесс никогда не носила часы. Стекло на часах было разбито, но стрелки указывали на время, замерев в этом положении навсегда.

3:42.

Ночь для Фроста прошла в тумане усталости и горя.

Он так и не вернулся домой. Много часов провел в маленькой допросной, расположенной в управлении полиции района Мишин-Бэй. Обычно в этом помещении он беседовал со свидетелями и допрашивал подозреваемых, но на этот раз он сам стал свидетелем. Детективы, расследующие дело, подробно расспрашивали его о событиях прошедшей ночи. Они снова и снова задавали одни и те же вопросы, пытаясь вытащить из его памяти новые факты. Однако ему, по сути, нечего было сказать им.

Ведь его не было на месте, когда произошло преступление. Он ничего не видел.

Все знали, что Руди Каттер виновен, только это не означало, что они могут доказать его вину.

В управлении стояла мертвая тишина. Смерть коллеги всегда нависала над полицейскими мрачной тучей, но на этот раз погибла Джесс. Она была копом из копов, третьим поколением династии, служившей в полиции Сан-Франциско, ярым борцом за порядок. Только все это было в прошлом. Она утратила свой жетон. Ее выгнали с позором, и ей грозила тюрьма. Убийство стало трагедией, но город не будет хоронить ее, в ее честь не будет парада, руководство полиции и мэр не выступят с речами.

Еще не рассвело, когда они закончили в допросной.

Фрост подошел к своему столу, чувствуя на себе взгляды коллег. Никто ничего не сказал. Он имел репутацию одинокого волка, причем вполне заслуженно. Он не проводил время в облюбованных полицейскими барах, не тусовался и не пил с другими копами. За пять лет он так и остался чужим для коллег. Единственным его другом и союзником была Джесс, и вот теперь ее не стало.

Фрост чувствовал себя страшно измотанным, но знал, что не заснет. Он направился к лифту, когда его остановил оклик, нарушивший царящую тишину: