Я тронул повод и поехал: а что я теперь здесь забыл? Если бы я не стал ловить кошелек, и он шлепнулся у моих ног, это было бы похоже на оскорбление. А то, что я переправил деньги слугам, – это только мое дело.

Я мог потратить неожиданный капитал на вино, доступных женщин, купить себе бархатные портянки или рубаху из кумача… Словом, вести себя так, как, по мнению человека, бросившего мне кошель, надлежит вести себя простолюдину, на которого внезапно обрушилось богатство в виде горсти серебра. Но я не оправдал его ожиданий.

Поехали, Мухорка, с голоду не помрем, а жизнь гораздо интереснее, когда приходится заботиться о деньгах. Так, по-моему, сказал Ренуар Эдуарду Мане в одном замечательном фильме.

Вскоре меня догнали двое слуг, и один из них перегородил мне дорогу.

– Его сиятельство… – Он запнулся, подыскивая нужное слово. Просить меня его сиятельство не станет, я не того полета птица, а на то, чтобы придумать что-то другое, слуге потребовались немалые умственные потуги. Наконец ему удалось объяснить, что мне необходимо следовать вместе с ними, поскольку их хозяину, герцогу Кейтскому, взбрело в голову поговорить со мной. А свой путь я отлично смогу продолжить завтра с утра.

Резиденция герцога очень меня впечатлила. Она был такой, какой и должна была быть в моем представлении. Три замковые башни возвышались на острове посреди озера. Через воду был перекинут каменный мост.

А уж о роскошном убранстве внутренних помещений я вообще молчу. Разглядеть это великолепие мне удалось лишь мельком, через открытые двери: для лиц моего положения существуют совсем другие помещения. Но и небольшая комнатка, предоставленная мне, вполне меня устраивала. Поскольку никаких указаний не было, я провел часть времени, осматривая замок, при этом стараясь быть лишь в тех местах, где мое присутствие не вызовет никаких нареканий.

Поел я вместе со слугами, еда была довольно однообразной, но вкусной и сытной. А еще я наконец вымылся, совершенно не экономя горячую воду и нечто желеобразное, применяющееся здесь вместо мыла и шампуня.

Когда я окончательно решил, что герцог позабыл о моем существовании, за мной пришел слуга его сиятельства. Принял меня герцог в помещении, по всей видимости исполнявшем роль кабинета. Сесть он мне не предложил, но я почему-то забыл обидеться. Некоторое время хозяин замка молчал, внимательно рассматривая меня. Затем все же соизволил произнести несколько фраз. И его слова отчего-то меня удивили. Нисколько не делая над собой усилий, герцог поблагодарил за помощь, которую я оказал Милане в ее непростом путешествии, после чего поинтересовался моими планами. Я не стал скрывать того, что стремлюсь побывать в столице Империи, Дрондере. На вопрос, чем я буду там заниматься, ответил, что решу на месте, поскольку задумываться об этом еще рано.

Пару слов было сказано мной и о том, что в Империи я недавно и попал на ее берега по воле случая: меня смыло за борт во время сильного шторма. Мне почему-то казалось, что именно эта тема будет герцогу наиболее интересна. Но он довольно равнодушно выслушал меня, кивнул – и все.

Пару минут герцог барабанил пальцами по столешнице, явно о чем-то размышляя. Затем, улыбнувшись, сказал, что денег мне предлагать не станет, поскольку, вероятно, у меня их столько, что я даже ими разбрасываюсь. Ну это как сказать: из рук герцога я бы деньги с удовольствием принял, поскольку такой жест не выглядел бы подачкой. Да чего уж теперь: что сделано – то сделано.

Следующие слова его сиятельства заставили меня приободриться. Все не так уж плохо, без подарка я не остался. Герцог предложил зайти в столице по одному адресу, где мне предложат нечто, крайне для меня привлекательное. Но сразу предупредил, что решение о том, подойдет моя кандидатура или нет, принимает не он, его задача – только рекомендовать меня, а там уж как получится. Если сумею произвести должное впечатление, то и выйдет все замечательно. При условии, что мне самому захочется, чтобы все получилось.

По крайне мере, у меня будет выбор. Иначе можно попасть в такую ситуацию, когда вход будет бесплатным, а за выход могут потребовать немыслимую сумму.

Адрес я решил записать, не надеясь на себя. Да и «заветные» слова не мешало бы зафиксировать на бумаге тоже. Пока я доберусь до Дрондера, эта информация вполне может улетучиться из моей головы, потому что не обладаю я ни фотографической, ни ассоциативной, ни другими видами памяти, какие они там еще бывают. Как-то я даже книгу приобрел, обещавшую улучшить память в разы. И буквально в предисловии прочитал замечательную фразу о том, что даже самая хорошая память никогда не сможет заменить клочка бумаги. Ну и к чему тогда все это?

Герцог любезно предоставил мне голубоватый лист бумаги и кивком указал на вычурный письменный прибор: небольшая скульптурная группа изображала битву рыцарей с неведомым мне чудовищем.

Спасибо, без надобности. Для того чтобы писать птичьими перьями, требуется необходимый навык. И откуда, спрашивается, я его возьму?

Вот у меня в кармане кусочек грифеля совершенно случайно завалялся. Хорошо, не случайно, ведь Милана меня письму обучала. И хоть больших высот я в этом пока не достиг, но свое имя писать научился. Не опозорюсь, когда что-нибудь подписывать придется. Не на родном же языке это делать, в конце-то концов. Словом, нацарапал я на листке, все, что посчитал нужным. Заодно и перед герцогом обнаружил, что писать умею, хоть и непонятными каракулями, но быстро.

В конце разговора мой собеседник поинтересовался, найду ли я дорогу в свою комнату самостоятельно, покосившись при этом на серебряный колокольчик, лежавший у него на столе.

Конечно, ваше сиятельство, меня же в ваш кабинет не с завязанными глазами привели. Это я уже себе пошутить позволил. И он нормально воспринял мою шутку. Хороший мужик, хоть и герцог. Все бы такими были…

– Артуа, – услышал я негромкий зов, когда направлялся к себе. Милана.

Господи, девочка, да ты же, наверное, замерзла.

– Почему ты так долго? Здесь прохладно, – пожаловалась девушка.

– Ты что, ждала меня все время, пока я был у твоего дяди?

– Да. Я боялась, что не смогу тебя больше увидеть. – У нее даже голос дрожал от озноба.

Я крепко прижал Милану к себе и безошибочно нашел в темноте ее губы. Затем содрал с себя куртку и надел на нее. Так тебе будет теплее, малыш. Буквально на руках перенес ее в какую-то нишу. Здесь нас точно никто не заметит, можно обнимать тебя и целовать, никого не опасаясь.

Я уж совсем было подумал, что ты забыла обо всем, оказавшись в родной, безопасной обстановке. Так бывает, и знаю я это не понаслышке.

Мы с тобой совсем как подростки, прячемся в темноте и целуемся. Ты даже возрастом почти подходишь. Правда, здешние девушки в твои годы уже замуж выходят и ребенком обзаводятся, а порой и не одним.

Милана взяла меня за руку и куда-то повела. Мы прокрались полутемными коридорами и очутились в комнате, где горела одинокая свеча.