– Я не понимаю, как это возможно, – признался Даний.

– Тебе и не нужно понимать. Просто сделай это. А понимают пусть другие, те, кто делать ничего не умеет.

Даний ей так и не поверил до конца, но методично проделал все, что посоветовала девушка-летучая мышь. Он даже изобразил углем на струганной столешнице мальчишку-водоноса, которого не раз видел из окна дворца: старая серая рубаха едва не до пят, вкривь и вкось зашитая на плече, сбитые о камни босые ноги, русые волосы, неровно остриженные и стянутые шнуром, чтобы пот не заливал глаза. И два больших глиняных кувшина – по одному на каждую руку. Эти кувшины чуть не сгубили все дело.

Хозяин, спокойно кивнувшей вслед Чиони, вдруг смерил Дания подозрительным взглядом и зычно рявкнул:

– Эй, парень, а ты куда? Кувшины на кухню.

Даний растерялся.

– На кухню кувшины, или ты глухой? Кухня вон там, через нее и на улицу выйдешь.

Чиони, сообразив, в чем дело, пришла на помощь:

– Вода к нам в комнату. Хозяин приказал, для омовения.

– А-а, – сразу успокоился Кастор, – так бы и сказал, а то молчишь как пень. Или ты немой? Или по-нашему не понимаешь? Хотя постой-ка… Не глухой ты и не немой. Я ведь тебя, мошенник, знаю! Ты в верхнюю Акру воду носишь. А что ты в нашем квартале делаешь?

Даний не знал, может ли ответить. Остался ли голос его собственным или превратился в ломкий голос уличного мальчишки. И вообще, можно ли ему открывать рот. Чиони легонько подтолкнула его к лестнице, но Кастор уже покинул свое место в дверях, ведущих на кухню, и шел к ним. Его интерес к парню-водоносу рос просто на глазах и грозил перерасти безопасные пределы. Даний потянулся к нему мыслью… почувствовал сопротивление и слегка надавил. Кастор, шедший к нему, размахивая руками, вдруг запнулся. Светлые глаза его стали оловянными и словно застыли. Он покачнулся и сел на пол.

– Что ты натворил?! – Чиони метнулась к хозяину, опустилась на колени, пощупала пульс, оттянула веко.

– Чтоб я знал, – растерянно ответил Даний. – Я что, убил его?

– Какой приказ ты отдал?

– Он стал проявлять лишний интерес. Я хотел, чтобы он успокоился.

– Он в обмороке. – Чиони в упор взглянула на Дания. Взгляд широко посаженных темных глаз правитель прочитать не смог. Но вряд ли он был восхищенным. – Ты просто погасил его, как свечу. Я еще не видела, чтобы кто-то смог так быстро справиться с сильным, возбужденным человеком, да еще в его собственном доме.

– Но с ним все в порядке?

– Да. Похоже, да. Но сколько он так пролежит – неизвестно.

– Нужно его куда-то перенести. Но в его комнатах наверняка жена и слуги.

– На скамейку, в сад, – сообразила Чиони, – подумают, солнышком сморило. Бери его за ноги.

– А ты его поднимешь? – усомнился Даний. – В нем верных сто лагов веса.

– Ты бери свою часть, а за меня не беспокойся, – пропыхтела Чиони, – и кувшины брось, несчастье! И без них подозрительно, а с ними вообще бродячий театр.

– И как я, по-твоему, их оставлю? – огрызнулся Даний, с трудом отрывая от земли тяжеленное обмякшее тело.

– Сотри их в своей голове, – приказала Чиони. – Ну видел же ты когда-нибудь этого парня без кувшинов?

Даний честно попробовал. Но поскольку сам он был лишен возможности видеть результат, он так и не понял, получилось или нет. Чиони больше не возмущалась, но, возможно, у нее просто не было на это сил. Хозяин постоялого двора весил даже не сто лагов, а полных двести.

Вероятно, картину они собой являли еще ту. Но Даний не решился использовать свои неожиданно обретенные способности, чтобы как-то прикрыть это безобразие и, вознеся молитву всем богам разом, положился на удачу.

Когда Кастор был водружен на каменную скамью, правая рука положена на грудь, а левая сунута под голову, Даний и Чиони наконец попали на лестницу, ведущую вверх, в комнаты, которые заняли воины Санджи. Где-то посередине пути Чиони вдруг привалилась к перилам, сунула голову в колени и зашлась. Даний испугался было, но оказалось, девушка смеется взахлеб.

– Кувшины-то, ох, кувшины!!!

Даний терпеливо дождался, пока она отсмеется, и подал ей руку. Но девушка встала сама.

– Пойдем. Я познакомлю тебя с Шаном. Не удивляйся. Он – великий воин.

Даний кивнул, уже не спрашивая, чему, собственно, он не должен удивляться. Решил, что там видно будет. Может, у него и само как-нибудь получиться – не удивиться.

* * *

Танкар с трудом вынырнул из полусонной одури. Что-то происходило с этим миром. Похоже, что-то неправильное. Землетрясение? Или… Уже в следующий миг он взлетел, словно подброшенный баллистой, а через мгновение уже прижимал к земляному полу человека…

– Шамир?

– Пока да, – кряхтя и потирая шею, отозвался тот. Он попытался сесть и, когда это удалось, сам, похоже, удивился: – Еще б немного, и вместо Шамира тут был бы свеженький покойник. С чего встречаешь старых приятелей так неласково?

– С пятых суток бессонницы, – отозвался Танкар и потянулся к изголовью.

Жил правитель нижней Акры даже не по-спартански. Эфебия, где в нечеловеческих условиях закаляли душу и тело лучшие воины старой Эллады, показалась бы дворцом в сравнении с неглубокой пещерой, где была брошена пара шкур, поставлен кувшин… и все.

В кувшине была вода. Шамир понял это, когда Танкар, вместо того чтобы чинно испить из него, опрокинул сосуд себе на голову и затряс ею, как пес.

– Теперь говори. Я уже проснулся, – объявил он.

И правда, тяжелая муть в его глазах разошлась, они снова заблестели.

– Я думал, ты в поместье… Пришел, а там…

– Тень тоже так думал. И был страшно разочарован, когда вместо меня нашел лишь старого раба, глухого на оба уха и немого на весь язык… Так что поместья у меня больше нет.

– Постой, у тебя же нет немого раба!

– Но Тень об этом не знал, – Танкар усмехнулся, – рассказывай, с чем пришел, Шамир. Я жду только тебя, иначе давно был бы далеко в горах.

Шамир скинул плащ, расстелил его и выудил из-за пазухи маленькую обезьянку. Она сидела в руках человека, прижав уши, неподвижно, как статуэтка из светлого дерева.

– Эй, я ее не придавил? – забеспокоился Танкар и потянулся к маленькой Тире. – Ву-уй!

Он отдернул руку, но было поздно. Палец, прокушенный аж в трех местах, быстро набухал кровью.

– Вот чертовка! – восхитился Танкар. – А я уже ей было поверил.

– Вся в тебя, – пряча улыбку, заметил Шамир.

– Скажешь тоже! Я не кусаюсь.

Шамир осторожно освободил зверька от тонкого кожаного мешочка и сунул ей дольку засахаренного апельсина. Тира проворно схватила лакомство, зажала в ладошке, но за щеку почему-то не сунула.