и Роза ещё были живы: Катя и Алёша Абрамян, Любочка Белова, Маша Колыванова, Маша Плэнглин, Люся Гурченко, тётя Клава и тамада Самуил Абрамович Кац.

Абрамян получил на службе орден Трудового Красного Знамени и внеочередного майора. На совещании спасателей в этом году он пробил программу о переносе учреждений и складов из районов возможного затопления в Ленинграде и о выработке программы действий для городских и районных властей в случае наводнения. Мы с ним не раз говорили об этом. Я хорошо помнил последствия ленинградских наводнений в будущем и колоссальный ущерб от них.

Медведев рассказал, что мой знакомый бандюган Борзой сел за убийство, а его жена тронулась от переживаний и повесилась. Эта девушка надеялась, что сможет изменить жизнь любимого мужчины, но не смогла и жизнь её сломала.

Пирожкова уже давно скорешилась с оторвой Машей Пленглин. И теперь, встречаясь, они смачно целуются в губы. Я кривлюсь от такой нетрадиционности, а бисексуалка Пленглин подмигивает мне, мол, «что, тебе тоже хочется?».

Когда нескромная Маша отошла дальше здороваться со всеми, я замечаю Кате Пирожковой:

— Ты что? Лесбиянка?

— А кто это? — спрашивает не подкованная в этом вопросе Катя

— Ну… Это девушка, которой нравятся девушки!

— Мне нравятся девушки! У меня много подруг, — соглашается наивная Пирожкова.

— Всё ясно, — корю себя за въедливость, — Проехали!

В раздел «Обломы сексуального гуру» добавлено три балла.

Пока народ отодвигает столы для танцев, разговариваю с Дашей Булганиной, которая за год стала всем известной певицей в Союзе. Она доводит до меня:

— Вовку взяли в секцию бокса по просьбе новоявленного папаши, который мечтает из приёмного сына сделать чемпиона вроде тебя.

Вообще, Как я помню, в СССР в секции бокса принимали с 12 лет, да и то со скрипом.

Даша вздыхает:

— Была недавно в родной деревне, сходила на могилу матери. Вспомнила, как она в детстве сшила мне из тряпок игрушку. Козлика. Я ему песни пела и рассказывала сказки под смех моей родни… А на гармошке меня научил играть сосед — дядя Витя. Частушечные наигрыши я освоила сама. Поступила в музыкальное училище. Год проучилась — война. Сдала на «Ворошиловского стрелка» и снайпером в полк. Ранило на Синявинских высотах. Комсомолила в школе снайперов. У нас там при кухне был кот Прохор. Удивительно, но у него дружком был пёс Максим. Они так смешно играли. Девчонки перед выпуском на фронт делали общие фото с этими животинками.

Пока «диск-жокей» Мстислав выбирает какую бы пластинку поставить, Даша продолжает:

— Мой брат молоко с фермы в город возит. Живёт как местный буржуй. «Победу» собирается покупать. Ворует масло во время доставки молока и на рынок сдаёт каждый день.

— Ну, так ведь цистерну вроде пломбируют, чтобы не разбавляли…

— Так он перед заливкой молока на ферме, залезает в цистерну и подвешивает там на проволочной сетке буханку чёрного хлеба. Пока доедет до молокозавода, то на буханке сливочного масла собьётся на палец толщиной. Он это масло и сдаёт на рынок два раза в день. С утренней дойки и с дневной. Вот так «вторую зарплату» и получает.

Я киваю, удивляясь людской предприимчивости. Даша, посмотрев на веселящийся народ, как-то посерьёзнела:

— А на прошлой неделе у Розы был бы день рождения. Тридцать шесть бы было…

Замолкаем. Припоминаю, как Роза собиралась в следующей жизни в космос слетать и спрашиваю Наблюдателей:

Ну, что? Удастся ей?

- Удастся! — отвечают они и показывают фото.

Начались танцы во время которых я узнал от Любы Беловой, что она скоро станет мамой, а её муж запустил на телецентре новую программу «Ленинский университет миллионов».

Мой партнёр Шестернёв пришёл сюда со своей горьковской подругой, которая считалась крёстной мамой у Тани Зайцевой. В связи с начавшимся «закручиванием гаек» на артелях, Владимир Владимирович планирует продать наш прибыльный пока бизнес и удалиться на покой.

Раз артели закрывают, то как мне зарабатывать? Продолжать песни «сочинять» или, как Сальков, написанием книг заняться? Ладно, после Олимпиады решу.

Глава 23

Россия — это страна неограниченных возможностей и невозможных ограничений.

Михаил Жванецкий.

9 июля 1952 года. Москва.

Позавчера у меня заболело горло и поднялась температура. Ангина. Зайцева направила меня на лечение кварцеванием. Этот метод недавно стал весьма популярен в СССР.

Прихожу к кабинету в указанное время и сажусь на скамейку в коридоре. В больнице, хоть и поставили кое-где современное оборудование, внутри всё очень бедно. В коридорах обшарпанный деревянный пол, стены с потрескавшейся побелкой и двери, требующие покраски. Несмотря на унылую обстановку, отношение пациентов к медперсоналу доброжелательное и уважительное.

Здесь многие опытные читатели заметят, что в советских больницах для пациентов было всё далеко не идеально. Дырявые матрасы на скрипучих койках, застиранные серые простыни, обшарпанная мебель, недостаток опытных врачей и необходимых лекарств.

Что было — то было. Но, страна поднималась из руин страшной войны и с каждым годом обслуживание пациентов и состояние больниц становилось лучше. Повсеместно строили санатории, профилактории, детские оздоровительные лагеря, путёвки в которые советские люди получали бесплатно.

Температуры и кашля у меня уже нет — порошки Зайцевой мне помогли. Поэтому, я хоть и не могу тренироваться, но посмотреть на игру своей команды — могу. Иду на «Динамо» и по удостоверению прохожу в нашу раздевалку перед матчем.

Маслов говорит напутственное слово. Игроки выходят в коридор. Под футбольный марш команды выходят на поле. В составе москвичей зрители особо приветствуют двух победителей юношеского чемпионата Европы: Валентина Иванова и Эдуарда Стрельцова. Эти двое показали себя во всей красе в предыдущих кубковых матчах.

Оборачиваюсь на аплодирующих зрителей.

Э, да у нас в дубле куча таких «чемпионов»! Они могут возить по полю не ленинаканский «Строитель» и «Нефтяник» из Баку, но и лучшие клубы Европы! Да что там Европы⁈ Мира!

Пока я предавался пространным рассуждениям, Иванов со Стрельцовым на первой минуте прошли через нашу оборону, как нож сквозь масло, и пробили «непробиваемого» Яшина. 0:1. Вопящие трибуны трясутся в экстазе. Пипец!

К перерыву на наш мяч Толи Васильева, Стрелец закинул нам ещё один гол «в раздевалку». 1:2.

Понурая команда сидит на скамейках, вытирается. «Дед» Маслов отчитывает Малёнкина из под которого нам забили.

— Толя, тебе нужно играть поближе к Стрельцову и не давать ему принимать мяч. Вон посмотри, как торпедовец Гомес выключил из игры нашего Исаева. Весь кислород ему перекрыл!

«Масло» аж позеленел от критики Маслова и ответил:

— Исаева бы и я в асфальт закатал(смех в раздевалке). Виктор Александрович, вы хрен с репой не сравнивайте!

— А чего ж ты со Стрельцом миндальничаешь? Может он тебе налить обещал?

— Чего? Не слышу, что Вы говорите такое?

«Масло» был глуховат и частенько специально пропускал обидное мимо ушей.

— А на твой день рождения, что пили? — не отстаёт тренер, — Говорят рижский бальзам употребляли?

— Ну, зачем же бальзам? Это же дорого! Водку пили. — отвечает простодушный Маслёнкин, — Одну бутылку я от ребят заныкал…

— Эх, Толик, ты же всю команду сдал с потрохами… — расстраивается от полученной информации Маслов, под смешки в раздевалке, — А из заначки мне нальёшь, если мы Кубок возьмём!

Маслов ещё раз обводит взглядом всех игроков и уходит.

— Ребята, — подскакивает ставший временным капитаном Амосов, — Что мы сделаем с «зисовцами»?

— Угондошим! — весело кричит команда и выходит в коридор.

Но так просто угондошить не получилось. На мячи Александра Иванова и Татушина торпедовцы ответили голом Валентина Иванова. 3:3. Дополнительное время закончилось безрезультатно. Серия пенальти. Вот тут то и проявил себя Лев Яшин во всей красе. Взял два из четырёх одиннадцатиметровых, а мы реализовали четыре из четырёх. Победа! Мы в финале!

Захожу в контору моего делового партнёра Шестернёва и в который уже раз слушаю его стенания по закручиванию гаек на артелях.

— Юра, они же не понимают, что нельзя запланировать в масштабах страны или даже области выпуск дефицитных товаров на год. Через полгода спрос может упасть до нуля и что? Полгода гнать продукцию на склад? А качество? Почему многие артельные товары в торговле мигом улетают с прилавков? Качество! А у заводских аналогов и труба пониже, и дым пожиже… Сталин же как говорил: повышая качество, снижать себестоимость и делать товары более привлекательными для торговли. А то скоро станет, что чем товар дороже уйдёт с завода, тем лучше для директора. И план в деньгах перевыполнили, и премию