шаг навстречу — я тут же удачно выбрасываю «троечку», а затем «крюк» в догонку. Румына слегка повело и он опустил перчатки. Бью «двоечку», вкладываясь во второй удар скручиванием. Соперник грохается на помост. На «автомате» вскакивает, услышав отсчёт. Расставляет руки в стороны, пытаясь опереться на воздух, но «входит в вираж» и, как сбитый самолёт, врезается носом в брезентовое покрытие. Нокаут!

Захожу после боя в зоопарк. Вспоминаю про рассказ Сальникова и решаю проверить сообразительность наших «предков». Но давать хлеб мне не разрешили, мол, купите банан. Денег было жалко и я решил просто посмотреть. В обезьяньем питомнике самец отнял у самки два банана и сел на парапет маленького бассейна полакомиться. Начинает чистить первый банан, тот обламывается под корень и падает на дно бассейна. Самец, медитируя смотрит в воду, очевидно, ожидая, что банан всплывёт, но он не дерьмо — утонул так утонул. В ход пошёл второй банан. Почищен с мерами предосторожности. Первый укус и… что такое⁈ Второй банан тоже на дне! Шимпанзе плюнул с досады в бассейн, почесал свой бок и, переваливаясь, как утка, пошёл к раздаточному столу ожидать новую порцию подношений…

Это Вы на что намекаете? На бокс и на футбол? Я идти на дно не собираюсь!

В раздел «Истеричка» добавлен один балл.

Мари пришла на свидание в турецкое кафе. Я уже был здесь вчера и оценил качество напитка. Спрашиваю:

— Хотите я угощу Вас кофе с ароматом из которого сделаны мечты!

Мари, после глотка кофе, сделала блаженное лицо и простонала, как во время оргазма. Сидящая рядом женщина наблюдала за нами и, позвав официанта, сказала, кивнув на Мари:

— Подайте мне тоже самое, что ей!

Мари увидела это и, отхлебнув, издала второй громкий стон. Все женщины в кафе принялись звать официанта.

18 июля 1952 года. Хельсинки.

С четвертьфинальных поединков перед боем проходит пресс-конференция участвующих боксёров для спортивных журналистов. Мой соперник — канадец Леонард Уолтерс рассказывает, как его семье плохо жилось в СССР:

— Нас из Лемберга(Львова) перед войной отправили в Сибирь. Мой отец был раввином и открыто протестовал против Советской власти. За это нас и сослали. В сорок втором мы сумели переправиться в Канаду, где я и начал заниматься боксом. В Польше у нас был свой дом, а из-за коммунистов нам пришлось всё бросить!

Журналисты строчат в блокноты эту душещипательную историю. Я поднимаю руку и задаю вопрос представителю богом избранного народа:

— Скажите, а местные русские в Сибири жили лучше, чем вы?

— Нет. Не лучше.

— А что стало с вашими родственниками, кого русские не вывезли в Сибирь?

— Через год, когда пришли немецкие войска — их убили украинцы-полицаи.

— Получается, что русские вас спасли?

Уолтерс задумывается:

— Получается так.

— Так чем же вы не довольны?

Канадец настроен решительно и после начла боя прёт, как танк. Я, уходя от града ударов, постоянно натыкаюсь на подушку то в одном углу ринга, то в другом. Внимательный соперник при моих контрударах тут же разрывает дистанцию и уходит в защиту.

В конце раунда перехватываю инициативу и бью канадца в ближнем бою. Он «ложится на крыло» и падает боком на канат. Пытаюсь его добить, но соперник хватает мои руки в тиски и, переваливаясь через канат, увлекает меня с ринга за собой прямо на судейский столик. Вопли восторга и смех в зале.

Второй раунд. Атакую и ухожу, атакую и ухожу. Канадец, доведённый до каления моими «камбэками», решается на атаку. Наносит прямой левой в мою защиту и тут же правой в открывшееся, типа случайно, «окно». Я, ожидая удара, уже начал перемещение. Соперник, пронзив перчаткой пустоту, «проваливается» вперёд и начинает разворот в мою сторону. Тут же бью свой коронный удар снизу — апперкот. Хорошо так попадаю. Голова канадца резко дёргается вверх, посылая ощеренный кадр в глубины Вселенной. Затем соперник складывает «лапки» на животе и, отклоняясь назад, рушится на помост ринга. Глубокий нокаут. Можно не считать. Отхожу в угол ринга, подпрыгивая на мягком покрытии. Подмигиваю Мари.

19 июля 1952 года. Хельсинки.

Утро. Олимпийский стадион. Вместе со сборниками я в белом костюме прошёл в этот ненастный день под трибунами. По сравнению с церемонией Московской Олимпиады 1980 года, нынешнее действо выглядело затянутым и скучным.

Спортсмены из английских колоний хотели пройтись на открытии под белым флагом Международного Олимпийского комитета, но это не было разрешено, так как в правилах МОК точно оговаривалась необходимость использования государственного флага. Пошли под флагами Великобритании.

Сначала председатель Оргкомитета поприветствовал участников Олимпиады на финском, шведском, французском и английском языках. Затем выступил президент Финляндии. Зажгли олимпийский огонь. Вот, собственно, и всё интересное.

После окончания церемонии открытия, идём с Мари погулять в сторону пляжа. Взяли в киоске по бутылке новомодной Кока-колы. Пасмурное небо сменилось солнечным и мне в белом пиджаке стало жарко. На пляже у Олимпийской деревни было немного людей, в основном — спортсмены, переодевшиеся в Олимпийской деревне. Мари увидела группу соотечественников и приветливо помахала им рукой. Знакомимся.

Мари представляет меня как боксёра, футболиста и хоккеиста сборной СССР.

Последним из представленных был мой будущий противник в полуфинале Жозеф Вентажа. Он, не вставая с мостка, кивнул в мою сторону и подарил свирепый взгляд, как бы говоря: «Завтра тебе капец, парень!».

Как оказалось из рассказа Мари, француз тоже, как и я, играет в хоккей на первенство своей страны. На манер канадских профессионалов, он лупит на льду обидчиков лидеров своей команды. Эдакий французский «Тафгай».

Глава 25

Большевики сами создают себе трудности, которые успешно преодолевают.

Уинстон Черчилль.

20 июля 1952 года. Хельсинки.

Вчера видел издалека английскую принцессу Маргарет Виндзор. Она принимала участие в открытии Олимпийских игр. Вокруг неё сонмом роились журналисты и она на пару с мужем сестры, принцем Филиппом, оправдывала их надежды на добычу информации.

Видимо, принцесса тогда и меня заметила, так как явилась сегодня утром в боксёрский зал на мой полуфинальный поединок с французом. Невысокая Маргарет, оставив сопровождающего у двери, танцующей походкой подошла, поздоровалась и хлопнула меня по спине.

— Эй, Годзилла, полегче! — осаживаю я любительницу «тортовых битв».

— Как ты меня назвал? Это что-то обидное? — начинает докапываться Мэгги.

— Годзилла — это такая сказочная фея. А ты что подумала?

Принцесса перескакивает на другую тему:

— Днём меня пригласили открыть футбольный матч Англия-Люксембург. Ты как? Составишь мне компанию на трибунах? А то эти финны достали уже. Воевали против нас вместе с Гитлером, а теперь спину гнут, чтобы понравиться. Ну, ты как?

Делать нечего. Даю согласие тем более что моя француженка сегодня-завтра проходит предварительный отбор в прыжках в воду и вечернего свидания не предвидится.

Мой тренер Сергей Щербаков на ломанном английском, смущаясь, попросил дамочку не мешать в подготовке к бою. Мэгги фыркнула, но подчинилась и ушла на трибуну.

Бой был не просто сложным, а очень сложным. Мне впервые попался соперник такого уровня. Мы осыпали друг друга градом ударов под восторженный рёв трибун. К концу раунда после пропущенной мной плюхи «всё стало вокруг голубым и зелёным», но я устоял на ногах и допрыгал до судейского гонга.

— Не ввязывайся в обмен ударами. У него «держалка» крепкая. Лучше подлови на контратаке, — советует Щербаков, вытирая мне пот с лица.

Во втором раунде я дождался момента и ударил. Но, француз подсел под удар, перчатка чиркнула по его макушке и я по инерции засветил судье в лоб. Нокаут. Рефери унесли с ринга вперёд ногами. Смена судьи. Отдохнул, пришёл в себя.

В третьем раунде соперник поумерил пыл. Видимо, нахлебался. Это только в индийских фильмах герой может дубасить сотню противников не сбивая дыхания. В реале же каждый пропущенный удар влияет на состояние боксёра. А когда этих ударов несколько, то в ушах звенит, в глазах двоится, ноги подкашиваются, а до конца боя ещё далеко. Вот, хорошо прошла моя комбинация. Но француз красиво мне ответил и вкладывается в апперкот. Я тоже одновременно бью ему снизу в челюсть. Бабах!!! Искры сыплются из глаз и я брякаюсь на помост ринга. Рядом прилёг отдохнуть француз. Судья в замешательстве и начинает