— Мне нравится твоя улыбка… — шепнул муж, заглядывая мне в лицо. — Такая светлая и радужная. И идея про малышей мне тоже очень нравится! Предлагаю немедленно заняться ее воплощением!

Удержать смех оказалось выше моих сил. Да-а-а, кто-то явно дорвался до женского внимания и решил в кротчайшие сроки наверстать упущенное. А я что? Я всегда за!

Уже в дверях я обернулась и поинтересовалась у новоявленного родственника.

— А как Василиса прошла проверку? Надеюсь, мне не придется ее вытаскивать из какой-нибудь темницы? — В ответ меня удостоили насмешливым взглядом и прощальным кивком. Что же, чуть позже узнаю у самой девушки, как все прошло.

Взяв мужа за руку, чинно последовала за ним по коридору, наивно полагая, что мы направляемся на выход. Оттого, когда Киан резко свернул и нырнул в один из поворотов, увлекая меня за собой, даже не сопротивлялась. А потом оказалось поздно вырываться. Втолкнув меня в пустое помещение и закрыв дверь на щеколду, сидхай самым бессовестным образом прижал меня к стене и принялся целовать. Возмущенный возглас достаточно быстро и позорно перерос в стон удовольствия, следом за которым из головы вылетели все мысли. И я снова растворилась в восхитительных ощущениях, что дарили губы и руки мужа, снова и снова взлетая на вершину блаженства и падая в пучину страсти. Сгорала в жадном пожаре его ненасытности, словно в бреду шепча желанное имя, и бесстыдно умоляла не останавливаться. Он внимал мне, разделяя наше дыхание и биение сердец… одно на двоих.

— Что же ты со мной делаешь? — бессвязно шептал Киан, покрывая мою шею поцелуями. — Свела с ума… Проникла в сны… Мое черноглазое безумие… — Очередной толчок, от которого я замираю на самой грани, и хриплый рык мужа, заставляющий сладко дрожать. — Моя… Только моя, до самого последнего вздоха…

И так это было сказано — непоколебимая уверенность, страх потери, сводящая с ума нежность и боль утраты. Все чувства, что терзали нас обоих, раздувая искры неуверенности. Мы оба боялись одиночества, пряча истинные чувства за масками равнодушия и насмешками. Прятали от мира самое сокровенное — свои сердца, утратив надежду когда-нибудь встретить того, кому не страшно открыть душу.

И сейчас, невзирая на свои страхи, Киан сделал первый шаг навстречу… Еще не признание в любви, но кому нужны слова, когда нежные прикосновения и дурманящие поцелуи говорят намного больше? Морана мне судья, но я не смогла удержаться… И в очередной раз взлетая на пике наслаждения, я выдохнула самое сокровенное и тайное.

— Люблю тебя…

И мир перестал существовать, растворившись в ярком свете чужих эмоций. Чужая сила омыла будто теплой водой, впитываясь в кожу и принося с собой негу. Ласково скользила по телу, повторяя движения своего хозяина и признавая во мне… достойную.

— Люблю тебя… — эхом отозвался Киан, прижимаясь лбом к моему лбу и счастливо улыбаясь.

— Что это было? — отчего-то шепотом спросила я.

— Благословение Создателя, — так светло, так радостно заулыбался мой мужчина, превратившись в нашкодившего мальчишку.

— А подробнее? — решила я уточнить на всякий случай, когда меня очень осторожно опустили на пол и помогли поправить платье, отчего-то особенно тщательно разгладив складки на животе.

— Да так… — подозрительно протянул очень хитропопый сидхай, а потом не выдержал и подхватил меня на руки, закружив на месте.

— Киан!

— Что, мое сокровище?

— Ничего, — вздохнула я и уткнулась носом в шею мужа.

У кого-то сейчас состояние непонятной эйфории, так что выведывать подробности бесполезно. Впрочем, скоро сам все расскажет, желая разделить свою радость. Надо только подождать.

— Дорогой, а где мы? — выхватив из круговерти помещения небольшую статую и горящие свечи — много свечей, — решила уточнить я.

— В малой молебне Создателя.

— То есть мы занимались любовью практически в общественном месте, где нас в любой момент могли услышать и увидеть?

— Ну, увидеть не могли, я закрыл двери. А вот слышали наверняка, но это нормально.

— Да неужели? — язвительные нотки пролезли сами.

— Поверь, мое сокровище, в этой части храма крики действительно нормальное явление. И вообще, что-то мы задержались, а у нас еще свадьба впереди…

— В каком смысле крики нормальное явление? Киан, ты меня пугаешь.

Но ответа я так и не добилась. Этот наглый и белобрысый тип не оборачиваясь тянул меня к выходу. Если он думал, что я забуду свой вопрос, то его постигнет разочарование.

Пока мы перемещались по закоулкам храма в поисках выхода, я воскрешала в памяти все известные мне способы допроса как живых, так и мертвых. Пора уже заняться самообразованием и извлечь из мужа всю необходимую информацию как о новом мире, так и о новой семье, о местных обычаях и особенностях.

Однако как только мы оказались на улице, все вопросы выветрились из головы. Стоило проморгаться от резкой смены мрачных сумерек на — пусть и не яркий уже — дневной свет, как со всех сторон в нас полетели какие-то колючки.

Вернее, вначале я решила, что это колючки, а при ближайшем рассмотрении оказались дивной красоты засушенные соцветия неизвестного мне растения. Кидали их детишки разного возраста. В основном — мальчики, но и пару девочек я приметила.

— Киан, это что? — поинтересовалась я шепотом, когда муж развернул меня к себе лицом и склонился в явном намерении поцеловать.

— Это местный обычай. Детвора прознала о нашей свадьбе и прибежала поздравить. — Киан наклонился и поднял один из цветков. В грубой мужской руке он казался очень хрупким. Нижние белые лепестки изгибались вниз, розовые — чуть поменьше — застыли торчком, а красные тянулись кверху, соединяясь кончиками, словно стенки шатра и полностью закрывая сердцевину. По лепесткам вязью расползались цветные прожилки образуя необычный рисунок.

Киан повертел цветок перед моим лицом, давая возможность рассмотреть получше, а потом приладил его в волосах над ухом.

— Тебе очень идет, — и, чмокнув в нос, муж перехватил ладонь и повел меня прочь. — Как ты понимаешь с живыми растениями у нас непросто, пустыня не способствует росту и сохранности. А эти цветы оказались довольно неприхотливы да еще в засушенном виде отлично выглядят.

Как только мы перешагнули край площади, окружающее пространство вновь заиграло вычурностью, драгоценными камнями, блеском благородных металлов. Так как сейчас мы никуда не спешили, я решила хоть немного утолить любопытство.

— Скажи, а почему храм и площадь вокруг такие серые и невзрачные?

— Это для тебя они невзрачные, а для нас отдушина. Драгоценностей в Сид-Ахай много, но истинная ценность заключается не в блеске и не в золоте…

Я вспомнила, как презрительно отзывались о шрамах Киана его же коллеги, как ценили они показушность.

— Просто красоту все видят по-разному, — возразила я и решила сменить тему. — А как у вас свадьбы проходят?