– Наверное?.. – точно на экзамене. И меня позорно валят.

– Точно-точно. Это как с их спецслужбами. Две разведки. Две правоохранительные системы. Все сотрудничают, но не смешиваются.

Это он Шталя с Крониным не видел. Так сотрудничают, что прибить друг дружку ненароком могут.

А старец тем временем продолжал:

– И что же такое получается? Вдруг откуда ни возьмись выскакивает царь. Зачем он в самодостаточной системе? Из-за амбиций основателя? Нет, не дали бы. Умные люди рядом с ним стояли. Царя кто-то дублирует? Он кого-то? Нет! Чем занимается? Подписывает то, что по факту решает парламент? Царствует, но не правит, как английские короли с королевами? Тоже нет – абсолютная власть у него или, как сейчас, у неё. И как это соответствует тому, на чем они строят государство, на самом деле строят, не на экране?

Я задумался. И впрямь выходило странно.

– Ни один человек не может обработать такой поток информации, с которым ежедневно справляется Дума, – сказал задумчиво.

– Вот!

– Послушайте, а нулевой и этот… одиннадцатый? Они тут при чём?

– А тут ещё одно противоречие, друг мой. Посудите сами. На флаг подобные слова поднимали тысячи систем – от коммунистических до либертарианских. И ни одна не осуществляла это на практике. Это невозможно осуществить… Для всех, кроме русского государства, насколько мы можем судить. Как можно осуществлять пропагандистскую риторику в букве и духе – и преуспевать в этом, а? Это не может работать. Потому что не работает принципиально, как показывает история.

– Итак?

– Сложите два и два. Мы имеем декларируемый, но невозможный принцип управления. Мы имеем то, что выглядит как следование тому, что осуществить нельзя, если государство рационально – а оно рационально, раз существует и преуспевает. Следовательно, Российская Империя, как мы её знаем – миф. Мираж. Фьють. Её нет. Как такая страна может вообще существовать? Существует нечто иное. Что именно – не знают, полагаю, даже сами имперцы.

Я сидел, осознавая услышанное. Что-то в словах старого безумца было… этакое. Логичное, возможно, правдивое. Действительно, зачем нужны Государи? На самом деле, а не когда проводят разбор полётов таких, как я? Общая политика – ладно. Но не может ли существовать что-то еще?

Люди вокруг тоже присмурнели. Похоже, аргументация наконец проняла их.

– А ведь есть еще более странное, – заявил старик в воцарившейся тишине. – Не будем говорить о моральной стороне евгенической программы русских, известной как боярство. Но помимо бояр, чьи задачи известны и понятны, и первой купеческой гильдии существует еще такая категория, как княжеские фамилии, ветви императорского фамильного древа. Неужели в рационалистичной до ужаса Империи их единственная функция – поставка кандидатов на престол в случае несчастья с правителем? И почему мы еще не слышали ни об одном дворцовом заговоре со стороны ненаследных, не подлежащих обучению и экзаменам князей? Собственно, мы вообще мало что слышим о них, кроме того, что они есть.

Старик дождался финального эффекта. Встал, поклонился театрально.

– Профессор Бернхард Гнайде, доктор политологии, магистр социологии, Берлинский университет. А как ваше имя, милейший? Благодарен вам. Право, я нуждался в разумном собеседнике, чтобы облечь мысли в понятные простецам формы, – он поджал губу и обвел взглядом салон, показывая, кого включает в число «простецов», и что меня среди них нет.

Я встал и приготовился помянуть Тадеуша, но тут громкий зуммер прервал разговор.

– Пассажирам срочно занять ближайшее сидячее или лежачее место и не покидать его. Ситуация штатная, повторяю, штатная…

Рухнул обратно в кресло. Выехавшие ремни мягко обхватили торс, прижали руки к бокам.

– Что такое? Мы падаем? – голосила невпопад девица на диване – видимо, наземный транспорт был ей куда ближе космического.

– Всё в порядке, любезные! – успокаивал окружающих малый в лимонном пиджаке. – Экипаж не соврёт про степень опасности. Устав запрещает…

Я не обращал внимания. Глядел на забытый окружающими голоэкран, где вновь шли новости.

Мне было трудно. Очень трудно. Не сломаться бы.

…А ручное отключение ремней кто-то блокировал дистанционно.

Интерлюдия

Из прессы

Из коммюнике «Столичных новостей»:

…В результате тщательного расследования Имперской Службы Расследований оперативным сотрудникам стало известно, что к повлекшему смерть светлейшего князя Кирилла Прокофьевича инциденту может быть причастен русский подданный, высокопоставленный сотрудник дипломатического корпуса, подчиненный покойного посла.

В данный момент подозреваемый объявлен в общеимперский розыск, отправлен запрос в Интерпол…

Из интервью с г-ном Шталем, бывшим главой Имперской Безопасности, думным боярином в отставке

– Что вы можете сказать о том, что подозреваемый в причастности к гибели светлейшего князя ротмистр Ерёмин был, по слухам, вашим сотрудником для особых поручений?

– Что я могу сказать?! Это вы меня спрашиваете? Я могу сказать, милый мой, что вы наскочили на меня со своим микрофоном, будто бандит! Я чуть не споткнулся о вас… Эй ты, который оператор, стоять смирно, я позирую для грядущих поколений! Так вот, еще я могу сказать, что гранаты у меня в теплице…

– Не могли бы вы ближе к делу?

– Кто? Я? Я ближе всех! Так вот даже гранаты в теплице понимают, что такая дурость как вина моего ротмистра могла прийти только в межушную пустоту Сеньки из ИСР! И журналистам, о, журналистам! Да ротмистр тысячу ваших стоит.

– Вы можете добавить что-нибудь о подозреваемом? Возможно, о его личной заинтересованности в преступлении?

– Могу! Вас когда-нибудь били голокамерой по голове?! Постойте-ка спокойно!

– А-а!

…Картинка рвется вверх, будто камеру схватили, грохот, чей-то истошный крик, конец записи…

Ток-шоу «Говорим по-русски», гость программы – доктор психологии Ирина Штейн

– …Нередки случаи, когда оперативные сотрудники в процессе профессионального выгорания начинают считать себя вправе принимать решения, выходящие за пределы как их компетенции, так и морали. В таком состоянии они способны совершить то, что нам, здоровым людям, кажется немыслимым….

Голокартинка

Лицо. Моё. Имя, фамилия, отчество. Настоящие. Возраст, звание, награды.

Боль.

Сторожевой эсминец «Стрелок» подошёл борт к борту. Двое серьезно настроенных стюардов с извлеченными из опечатанного сейфа пистолетами впихнули меня в шлюз.