– Ну как так-то! – прокричал Лёшка и разрядил свой второй пистоль. Пуля вошла в карету, а за ней туда же впились ещё несколько, свои пистолеты в неё разрядила почти вся группа захвата.

Управлять этой каретой было некому, две обезумевшие от страха лошади понесли её только в одну возможную сторону – на мост. А там сейчас стояла вторая карета.

– Все назад! – проорал Егоров и, резко развернувшись, рванул с моста к повозкам. Позади него раздался оглушительный треск, кони с каким-то истошным визгом налетели на первую карету и, резко приняв вправо, рванули, выворачивая оси с колёсами вбок. Большая крытая повозка рухнула с моста в реку. Алексей выхватил из-под сена повозки свой штуцер и прицелился в мечущихся за мостом всадников. Бах! Приклад ударил в плечо. Бах! Рядом раздался выстрел винтовки Макарыча. Бабах! Бабах! Разорвались две последние гренады. Вдаль на юг, в сторону Нишской крепости уходила только пара десятков оставшихся от всей курьерской охраны. Хлопнули фузеи дальнего заслона, и ещё пара всадников вылетели из своих сёдел. Всё, здесь бой был уже закончен.

По первой карете уже шарили Озеров с Богданом. Вот из неё выпал труп турка, и его тщательно обыскал поручик. Так, этот пакет сюда же. Однако, помимо двух объёмных, кожаных сумок, здесь было ещё несколько отдельных пакетов. Все их разведчики внимательно осматривали, а затем складывали на расстеленную на снегу попону.

Лёшка перезарядил свой штуцер и подбежал к предмостной обочине. Чуть дальше виднелись небольшие чёрные круги со строчками на снегу и на льду. Гренады густо выбили весь участок дороги, посечённые осколками кони и люди лежали страшной кровавой грудой на большом её участке. Некоторые из них были ещё живы, и до Егорова доносились крики, стоны и конское ржание. Дальше по дороге тоже виднелись тёмные фигуры. Но тут в основном были уже одни всадники, выбитые из сёдел пулями.

– Кого?! Жив? – он, подбежав, опустился на колени.

Стоявшие вокруг егеря сняли свои лохматые шапки.

– Эх, Зосим, Зосим! Молоденький ведь был совсем, – тихо проговорил Карпыч. – Только что ведь обтёрся парень в нашей команде. Всё хотел побыстрее этот волчий хвост на свой картуз заработать. Вот ведь, заработал! – И он, споров со своей шапки этот символ команды, положил его убитому на грудь.

– Карпыч, рядового Галкина похоронить в нашей старой крепости. Отходить будем через неё. Времени у нас в обрез, поэтому копайте там могилу немедленно, на первой карете за мостом сзади кирка и лопата прицеплена. Мы через несколько минут выйдем за вами, там все и попрощаемся с Зосимом!

– Тимофей, обойдите всё вокруг, соберите несколько карабинов, раненых турок оттащите к обочине. Их и мёртвых османы потом сами приберут.

– Всем перезарядить всё своё оружие и приготовиться к отходу, думаю, через час-другой тут будет не протолкнуться от славной кавалерии султана. Как же, на территории Нишского пашалыка султанских курьеров убили!

– Алексей! Дай мне людей в помощь! – Деятельный Озеров уже стоял на той карете, которая вылетела с моста. Бах! Добил он бьющуюся, искалеченную лошадь из пистолета и осторожно приоткрыл дверь. – Всё, тут трое и они все готовые, – крикнул он, осматривая сверху тела. – Река здесь мелкая, да и карета эта удачно упала, я в неё сейчас спущусь, а вы у меня всё принимайте! – и он нырнул вниз. Наверх была поднята уже знакомая сумка и пара пакетов, а потом звякнул передаваемый из рук в руки кожаный мешок с печатями. Затем второй, третий. – Золото, Егоров, много золота! – пояснил он, увидев удивлённые глаза Лёшки. – Вот так вот, Алексей, война, кровь, дипломатия и золото, всегда все вместе и рядом идут.

Наверх подняли десять увесистых мешков по пуду весом каждый.

– Нам-то они ни к чему, какой ляд их тащить с собою вдаль. Но вот если турки на месте обнаружат золото, а бумаг здесь никаких не останется, так они сразу же поймут, что охотились именно за ними. А так, первое, что им придёт в голову, так это то, что напали ради него, ну а бумаги, да на кой они кому нужны, эти бумажки? Вот здесь сумка с частной перепиской, сейчас мы её распотрошим возле самой реки, и пусть кажется, что все бумаги с карет пустили по течению. Просыпаем немного монет возле карет и вперёд! Жалко, тот, которого ты оглушил пистолем, помер, с собой бы его прихватили, глядишь, и рассказал бы чего интересного. – Озеров сноровисто осмотрелся вокруг места нападения и удовлетворённо кивнул Алексею: – Ну вроде бы всё, теперь можем уходить. И давайте уже прощаться.

С этой самой минуты Богдану нужно было отделяться от отряда и уходить как можно быстрее в сторону Белграда. Именно там ему и предстояло затеряться и продолжать своё тайное и такое опасное дело.

– Прощайте, братья! Может, Бог даст, и увидимся ещё! Удачи вам! – серб вскочил на коня и резко его пришпорил. Прошло немного времени, и они скрылись за дальним поворотом.

Минут двадцать прошло от первого выстрела, – прикидывал Алексей, отходя к поросшему лесом холму. Ещё немного, и его догнала заслонная пятёрка.

Сейчас недобитки из охраны как раз, наверное, залетают в Нишскую крепость, а там царит форменная паника и неразбериха. Как же, вид у них сейчас страшный, многие всадники и их лошади в крови от мелких осколков гренад, все орут, что на них напали сотни врагов, а они спаслись чудом. Нужно будет время, чтобы нашёлся тот, кто всех успокоит и оценит случившееся. А вот потом, когда он поймёт, что под боком у крепости с его сильным гарнизоном какими-то неизвестными разгромлен отряд с султанскими курьерами, вот тут-то всё плохое и начнётся. Поднимут целый алай (полк), осмотрят место нападения и бросят конницу на прочёсывание местности. Часа через два, максимум три, по всей равнине и по проходимым предгорьям понесутся дозорные отряды, чтобы найти злодеев. Здесь будет одно спасение – это идти там, где для конных хода нет. В противном случае они сядут нам на хвост и не отстанут до тех пор, пока всех не вырежут. Одна надежда на то, что в Нишском пашалыке не окажется в это время какого-нибудь отряда из горцев-наёмников. Тех же албанцев, которых было достаточно на службе у турок.

Поднявшись на заросший лесом холм, Егоров выставил пост на той площадке, с которой они ранее вели наблюдение за дорогой, а сам он поспешил к крепости. Здесь предстояло проститься с погибшим, спрятать всё золото в развалинах, переложить поклажу и потом уже продолжить движение на север.

Снег усилился, большие крупные снежинки засыпали вокруг землю и кусты, ложились на непокрытые головы и лица егерей, стоящих возле могилы. Прощай, солдат, прощай, Зосим, далеко от родной стороны ты сложил голову. Вечная тебе память! Покойся с миром, брат! Хлопнул прощальным салютом фузейный залп, и вскоре в древних развалинах стало опять тихо. Прошёл какой-то час, а белым снегом уже запорошило все следы, и только лишь деревянный крест над белым холмиком указывал, что здесь не так давно были люди.

Команда шла по отрогам Балкан, или, как называли сербы и болгары эти горные массивы, по отрогам Стара-Планины. Были они продолжением Южных Карпат и пересекались рекой Дунай у Железных Ворот. Несколько мелких речек проходили по их предгорьям с юга на север, впадая затем в эту огромную реку. И к одной из них под названием Тимок, по которому они месяц назад уже заходили в Сербию, егерям-то и нужно было выйти. Но теперь тот путь, который они от Княжеваца до Топоницы преодолели менее чем за неделю, растянулся у них почти вдвое. Движение шло по лесистой возвышенности, там, куда не доходила турецкая кавалерия. Несколько раз уже за этот переход видели на равнине её дозорные десятки и даже полусотни. А это говорило, что в пашалыке прониклись всей серьёзностью совершённой диверсии, и просто так проскочить по равнине уже, пожалуй, не получится. И всё равно нужно было спуститься с горного хребта и пройти вёрст двадцать на восток по равнине. Там как раз и будет та река, которая выведет их к ожидавшим судам. Погода была неустойчивой, пару раз уже морозы сменялись оттепелями, а те, в свою очередь, метелями. Но весна была не за горами, ещё пара недель и по раскисшему снегу пройти вообще будет трудно.