– Ну… не знаю, – Аня наконец произносит хоть что-то и растерянно качает головой. – А что именно ты хотел бы услышать?

Блять.

Она издевается что ли?!

– Например, готова ли ты встретить со мной новый год и рождество, – хмыкаю я мрачно и уже не надеюсь на положительный ответ. Не просто же так она тогда сбежала от меня после поцелуя…

– Наверное, – Аня морщится, и я совершенно отчетливо вижу, что прямо сейчас она борется сама с собой.

– Но есть сомнения? – спрашиваю сразу. Может, я вс же смогу помочь ей разобраться с собственными проблемами? Дело ведь явно не только в банальном страхе перед мужчинами после попыток изнасилования.

– Мне просто… – она запинается, опускает глаза, по-прежнему красная от кончиков ушей до кончика носа, потом наконец продолжает: – Мне просто немного непонятно.

– Что именно?

– Зачем тебе это все? Зачем ты помогал мне и Мише? Даже когда я не просила! Зачем тебе встречать со мной новый год? И как я вообще могу тебе нравиться, ведь у меня нет красоты и опыта Натали, да и она, наверное, будет очень недовольна, если вдруг узнает, что мы…

– Тебя волнует мнение Натали?! – откровенно охуеваю я.

– Она велела на приближаться к тебе, – лепечет Аня слабым голосом.

– А вы с ней общались хоть раз в последние три недели? Ты вообще в курсе, что она уже умотала вместе с Тони в Швейцарию? – спрашиваю я с усмешкой.

– Что?! – девушка снова распахивает свои огромные глаза мне навстречу, и я невольно залипаю, тону в них…

– Да, они уехали в Европу, – говорю снова.

– Она же хотела остаться с тобой, – удивляется девушка.

– Она хотела, – я киваю. – Но я не хотел оставаться с ней.

– Почему?! – такое ощущение, что Аня искренне возмущена моим нежеланием быть с Натали. Это выглядит смешно и нелепо, но я покорно выслушиваю ее вопли: – Ты ведь спал с ней! И Тони, и Майкл спали! Разве она не была хороша?!

– В постели – безусловно, – соглашаюсь я, потому что отрицать это бессмысленно. – Но в остальном, она была навязчивой, самовлюбленной, взбалмошной стервой, которая устраивала проблемы себе и всем вокруг и думала при этом, что мир крутится только вокруг нее… Какое-то время я казался ей удачным вариантом, чтобы хвастаться перед подружками, трахаться и тянуть из меня бабло, но я сразу отказался потакать ее капризам – а еще у меня тупо перестал на нее вставать, – и она была вынуждена переключиться на Тони. Мне жалко парня, она его доконает рано или поздно, но… – я развожу руками: – Он влюблен в нее, что уж тут поделаешь?

– А она говорила, что влюблена только в саму себя, – хмыкает Аня.

– Похоже на правду.

– Значит, Натали больше нет в стране.

– Ага, и тебе нечего бояться, – я фыркаю.

– Я все равно не понимаю… Есть же другие девушки…

– Мне нужна ты, – говорю я твердо, закатывая глаза, потому что уже откровенно заебался выслушивать ее сомнения и презрение, адресованное самой себе. Она прекрасна, и она нравится мне. Если она этого не понимает – я совершенно не представляю, что с этим делать, как ее переубедить?

– Ладно, – она кивает.

– Это значит «да»? – уточняю я. – Ты будешь праздновать со мной новогодние праздники?

– Да, – она кивает, опуская глаза.

– Ты будешь встречаться со мной? – спрашиваю я еще.

– Это… непривычно, – девушка поджимает губы. – Но можно попробовать.

– Отлично, – я выдыхаю и улыбаюсь. – А можно поцеловать тебя?

– Нет, – в ответ на этот вопрос Аня качает головой.

– Почему? – спрашиваю я. Мне обидно, но я готов подождать… Но все равно хочу знать, в чем причина отказа.

– Я пока не готова, – признается девчонка.

– Ладно, – я киваю, решая, что такие вещи нужно испытывать на практике, а не говорить об этом. Я подожду несколько дней, познакомлюсь с ней поближе – в конце концов, мы ведь практически не общались! – а когда почувствую, что она расслабилась и начала доверять, попробую снова.

И я действительно пробую – уже тридцать первого декабря, незадолго до боя курантов, когда она сидит напротив меня на диване в своей квартире, сложив ноги по-турецки, окруженная мандаринами и мармеладом, с длинными распущенными волосами, сквозь которые просвечивает переливающаяся на елке гирлянда, и увлеченно – уже по третьему кругу! – рассказывает мне о том, как сдавала вчерашний экзамен…

– Нет, ты не представляешь! Мне попался второй билет из тридцати! Разве это справедливо?! Я выучила все тридцать – а мне попался второй! Почему нельзя было, чтобы двадцать восьмой?! Или хотя бы пятнадцатый?!

Я в ответ смеюсь:

– Это действительно немного обидно…

– Немного?! – возмущается она. – Да это ужасно! А Виктория Михайловна еще такая: Ромашова, тебе нужно двадцать минут, чтобы записать ответы на бумагу и потом читать с листа? Черт! Второй билет я могла рассказать хоть во сне! Чаще, чем его, я повторяла только первый!

– Зато ты сдала все на отлично, – говорю я.

– Это точно, – Аня кивает. – Но вот третий экзамен меня нервирует…

– Не сейчас, – предупреждаю я, показывая ей на настенные часы. – До полуночи осталось всего пятнадцать минут. Об экзамене мы подумаем в следующем году, договорились?

– Договорились! – девушка смеется, забирая с тарелки еще один мандарин и впиваясь в ароматную кожуру ногтями. Цитрусовый запах бьет мне в нос, и я вдруг не выдерживаю, наклоняясь ближе и касаясь пухлых девичьих губ своими губами…

– Прости, – бормочу тут же, но Аня обнимает меня одной рукой за шею и шепчет в ответ:

– Ничего, все хорошо…

Тогда у меня окончательно срывает крышу, и я впиваюсь в ее губы, сладко-горькие от мандаринов, нетерпеливым поцелуем.

Мне совершенно очевидно, что Аня не умеет толком целоваться. Похоже, что два месяца назад она отправилась в то сраное агентство, готовая не только продать свою девственность, но и позволить, чтобы какие-то чужие мужики пятнали ее первые воспоминания обо всем, что только может быть связано с близостью между мужчиной и женщиной…

Поцелуи. Ласки. Нежность.

За несколько дней общения я выяснил, что у нее никогда не было полноценных отношений. Так – редкие свидания, которые не переходили рамок приличия. Кафешки, киношки… Такое. Поэтому все, что она знает и помнит об интимной близости, – это как орава голых, возбужденных, обезумевших от собственной безнаказанности мужиков лапала ее и пыталась засунуть свои грязные члены в ее рот и влагалище.

Они не успели, да.

Аню не успели изнасиловать.

Но это не отменяет ее травмы.

А самое противное – осознавать, что я тоже приложил к этой жуткой руку. Из добрых побуждений, но всем нам прекрасно известно, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Так что да – я купил ее девственность у Хуссейна и вынужден был устроить мерзкий спектакль с якобы изнасилованием, чтобы хозяин дома, наблюдая этот кошмар на камерах, поверил, что девчонка больше не невинна… Таким образом я подготавливал себе почву и выигрывал время, чтобы затем выкупить Аню из лап извращенца. Я раздавил у нее между ног пузырек с куриной кровью, а заодно раздавил в ней остатки воли к сопротивлению… Это было ужасно. Мне до сих пор просто чертовски стыдно, и хотя сама Аня не винит меня, я все равно чувствую определенную ответственность. Так что если она позволит мне продолжить, если она позволит мне стать ее первым мужчиной и показать ей, что секс – это не про боль и не про страх, я буду благодарен судьбе.