Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король Джован протягивает руку и хватает Греха за шею. Так же как он однажды поступил с Габелем, когда я впервые оказалась в замке. Мои глаза расширяются.
— Как тебя зовут, мерзавец? — мягко спрашивает он.
Я вижу, как Осколок кладёт руку на грудь Ярости, удерживая его.
— Грех, — задыхаясь, отвечает он.
Он выглядит не так хорошо, когда вены выступают на его лице. Я пытаюсь протиснуться между мужчинами, но Джован кладёт свою вторую руку мне на плечо.
— Что ж, Грех. Раз ты здесь новенький, ты мог не понять, что на тренировочном дворе, мы тренируемся, — Грех хмыкает. — Обязательно запомни это.
Он бросает его и тащит меня прочь, за пределы слышимости остальных.
— Вот поэтому мы не тренируем женщин, — рычит он мне в лицо.
— Ох, то есть не потому, что вы думаете, что женщины слабее мужчин, и боитесь, что они станут лучше вас? — спрашиваю я.
Он хмурится на меня. Я продолжаю:
— Моей вины в том, что он сделал, нет. Таков уж Грех. Он ведёт себя так со всеми женщинами. Это пустяки.
Джован фыркает.
— Поверь мне, он серьёзен. И почему ты не надеваешь одежду, которую я прислал тебе?
— Потому что ты не дал никому из остальных новой одежды!
Я сжимаю руки в кулаки, чтобы избежать соблазна ударить его. Он так раздражает!
— Все увидят, что я получаю привилегии.
Я оглядываюсь и вижу, что остальные бросают на меня странные взгляды. Я отступаю, понимая, что мы стоим слишком близко.
— И, раз уж мы заговорили об этом, тебе нужно отступить. Если ты будешь продолжать в том же духе, люди догадаются, что мы знакомы. Возвращайся к отстраненному, задумчивому Джовану.
— Отстраненный, задумчивый Джован? — спрашивает он.
Я с подозрением смотрю на него. Как всегда, его лицо — чистый лист, а тон слишком непринужденный.
— Это не смешно, — говорю я.
Уголки его рта дёргаются. Я немного радуюсь, что мне удалось догадаться, что он смеется надо мной.
— Ты права. Насчёт одежды. Но не по второму пункту. Уделяя тебе внимание, я спасаю тебя от других мужчин, — говорит он.
— Правда? — с сомнением интересуюсь я.
Я оглядываюсь назад. Один мужчина из ассамблеи ловит мой взгляд и подмигивает. Я думаю улыбнуться ему в ответ, решая доказать свою точку зрения.
— Кажется, это работает очень хорошо, — говорю я вместо этого.
Джован одёргивает меня назад.
— Именно. Поэтому не завлекай их больше, чем это уже делает за тебя твоя одежда.
Я кланяюсь так низко, как могу.
— Я живу, чтобы служить, Король Джован.
Я наслаждаюсь его ответным рычанием и ухожу.
Джован воспользовался моим советом насчёт практики на движущихся мишенях. Я бросаю для него груши на тренировочном дворе. Не знаю, почему он выбрал груши. Он выпускает стрелу, и груша превращается во влажную массу. Я хмуро наблюдаю, как ошмётки разлетаются по земле.
Он хмурится, бросая взгляд через плечо, когда Грех машет женщинам на дорожке. Грех носит новую тунику и брюки, которые получили несколько дней назад все мужчины. Хотя другие мужчины не носят свои туники наполовину распахнутыми, чтобы продемонстрировать синяки на шеях. Грех решил, что эти отметины — знак его преданности мне, доказательство стойкости его любви. В самом деле, ему просто нравится демонстрировать своё тело.
— Чёртов идиот, — бормочет Джован.
Он начинает опускать свой лук, но останавливается, когда Малир подходит к Греху и бьёт его луком по голове.
Малир стал быстрее справляться с Грехом, теперь, когда между Дозором и бойцами из казарм не происходят постоянные драки. Это была напряженная неделя. Некоторые из Дозора были убиты группой Убийцы в Куполе, хотя большинство, кажется, поняли, что мы пощадили их, когда могли поступить иначе.
Я бросаю ещё одну грушу.
— Ты знаешь, что тебе не нужно беспокоиться из-за Греха. Я уверена, что женщины всё ещё считают тебя более привлекательным. Ты же Король. Это должно что-то значить.
Джован мотает головой в мою сторону, его стрела сильно промахивается мимо груши.
— Что? — говорит он.
Я наклоняю голову, улыбаясь сама себе.
— Неважно.
Он подходит ближе.
— Нет, что ты имела в виду? — допытывается он.
Я вижу, как минимум двух любопытных мужчин, слушающих наш разговор.
Я подбрасываю в воздух грушу, а затем ещё одну, чтобы отвлечь его. Конечно, один из его прислужников мог бы справиться с этой работой. Это только заставляет меня ещё больше хотеть есть, а я хочу тренироваться. К тому же Вьюга каждый вечер отчитывает меня за то, что я трачу еду впустую.
— Значит ли это, что ты считаешь, что я более привлекателен, чем Грех? — с ухмылкой спрашивает Джован.
Я смеюсь, но мой смех затихает, когда я вижу, что он серьёзен. Мои щёки теплеют.
— Я не уверена, что это уместно, — шепчу я, добавляя многозначительный взгляд.
Он ведёт себя слишком фамильярно, особенно когда рядом находятся другие.
— Ты либо считаешь так, либо иначе, — давит он, а его взгляд скользит по мне.
Я пожимаю плечами.
— Никто из вас не привлекает меня.
Я не пытаюсь скрыть ухмылку по поводу своего оскорбительного комментария, когда бросаю следующую грушу.
Он выгибает тёмно-каштановую бровь.
— Снова врёшь, я вижу.
Ухмылка сползает с моего лица.
— Нет, это не так. Вы оба слишком самодовольны на мой вкус.
Я кладу грушу и иду в сторону Осколка, игнорируя громкий смех за моей спиной. Осколок вскидывает брови при моём приближении.
— Шутишь классные шутки? — спрашивает он.
Я киваю.
— Ты же знаешь меня. Комик Мороз, — говорю я.
Он смеется и встает рядом со мной.
— Возможно, ты захочешь знать, Малир расспрашивал Гнева, почему ты убила Мясника, — он сохраняет свой голос тихим, оглядываясь по сторонам.
Я удерживаю внимание на выборе стрелы из бочки.
— Оу? — говорю я и смотрю на него поверх оперения, приподняв бровь. — Ты хочешь о чём-то спросить, Осколок?
Его глаза блестят. Я кладу стрелу на место.
— Ни о чём, просто странно, что ты спасла одного командира, но не имела никаких проблем с тем, чтобы вырубить другого, — говорит он. При его следующих словах я замираю: — Кто-нибудь может решить, что ты знала Малира.
Он передает мне выбранные стрелы. Я машинально беру их, во рту пересыхает.
— По этой причине я вмешался и сказал Малиру, что у тебя были личные счёты с Мясником. Что ты некоторое время преследовала его, — продолжает он. — Возможно, ты захочешь придерживаться этой истории, если спросят.
Он знает, что я увязла в этом по самое
