на меня, но я бы хотела получить предупреждение.

— Я не был уверен в твоей реакции. Я рассудил, что лучше сказать тебе в то же время, что и остальным. И я соврал только потому, что твоя мать сделала некоторые… жестокие замечания в послании. Я не хотел повторять её слова и ранить тебя.

Я пожимаю плачами.

— Это не было бы чем-то, чего я не слышала раньше. Так что же там было сказано? «Можешь убить её, если хочешь, это избавит меня от работы» или «Она осквернена вашим миром»?

Он смотрит на меня изумлёнными глазами.

— Ты читала послания?

Я смеюсь.

— Нет, я просто знаю свою дорогую мать. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Незнание уже несколько месяцев разрушает мой разум.

Джован ложится на кровать рядом со мной.

— Дела… не очень хороши. Твоя мать требует непомерной платы за «оскорбление», нанесённое кражей тебя. Она говорит, что примет её в виде земли в Гласиуме, — он поворачивается и бросает на меня виноватый взгляд. — Я сказал ей, что пытаю тебя для получения информации, и ты будешь убита, если она не вернётся с более разумными предложениями.

Я серьёзно размышляю об этом.

— Могло бы сработать с матерью, которая любит своего ребёнка, — заключаю я.

Он поднимает брови, а затем подкладывает руки под голову.

— Похоже на то. Тогда я получил её ответ, в котором говорилось «скатертью дорога».

— Сомневаюсь, что ты отдашь ей землю. Дашь ли ты ей деньги?

Джован фыркает.

— Конечно, нет. Мой брат был убит в её чертовом мире! Кажется, она благополучно забыла об этом.

— Тогда будет война, — говорю я, разочарование окрашивает мой голос.

Я сажусь на край кровати.

— Олина, я стараюсь изо всех сил. Но я могу вразумить только разумного человека, — голос Короля напряжён.

Я киваю и прерывисто вздыхаю.

— Знаю. Поверь мне, я не виню тебя. Если уж на то пошло, я виню себя. Если бы я не попыталась показать Кедрику своё лицо, ничего из этого бы не случилось. Кедрик был бы всё ещё жив, и мы бы не колыхались на грани анархии. Всё просто. В обоих мирах есть люди, которым я не желаю зла. Это противоречиво и более чем запутанно.

Он садится рядом со мной, но не касаясь меня.

— Это война никогда не будет иметь к тебе отношение. Смерть Кедрика и твоё пленение послужили идеальным прикрытием для скрытых мотивов Татум. Её истинные замыслы теперь очевидны, а ты стала козлом отпущения. Если будет война, то только потому, что твоя мать — жадная сука, а не по какой-либо другой причине.

Он обхватывает меня за плечи и сжимает. Я не выражаю своего несогласия. Я просто смотрю перед собой, взгляд расфокусирован.

— Я, наверное, один из тех людей в Гласиуме, которому ты не желаешь зла, — говорит он.

Я не обращаю внимания на укол внутри меня при этой мысли. Он дразнит меня, пытается отвлечь.

Я закатываю глаза.

— Думаю, ты сам можешь о себе позаботиться.

Он встает и прочищает горло.

— Ты придёшь на бал?

Я тоже встаю и прислоняюсь к колонне.

— Нет.

— Что? — он поворачивается ко мне. — Но в этот раз ты на меня не злишься.

За день до предыдущего бала Джован пришёл в ярость, узнав, что Рон собирается показать мне, как работать с упряжками. Его отец умер в несчастном случае с упряжкой. Джован прижал меня к стене. Я запаниковала и сбежала от него.

Мои щёки пылают.

— В прошлый раз я тоже на тебя не злилась. Что ж, может быть немного. Я просто не хотела танцевать с тобой. Или с кем-либо.

Он хмурится, пытаясь вспомнить.

— Я бы скорее танцевал с тобой, чем с Арлой, — размышляет он.

Я говорю, не подумав:

— Как ты можешь говорить такое о женщине, с которой спишь? — спрашиваю я.

Мне не нравится Арла, она порочна и тщеславна, но ни одна женщина, делящая постель с мужчиной, не должна подвергаться такому обращению.

Он издает короткий смешок.

— Кто тебе это сказал? Я не сплю с Арлой уже долгое время.

Он с любопытством смотрит на меня, ожидая ответа.

— Эм… сама Арла, — отвечаю я.

Несколько мгновений он выглядит озадаченным.

— Ну, независимо от этого, на этот раз тебе не придётся танцевать со мной. Ты — Мороз, а не Олина, в этот раз, — напоминает он мне.

— Да, но у меня нет платья. Как и у Кристал.

Он издает рёв.

— Женщины. Почему ты не можешь просто пойти в этом?

Он жестом указывает на мою тунику и брюки.

— Можно? — я оживляюсь. — Я бы предпочла надеть это, чем ваши местные платья. Крошечные обрывки почти прозрачной ткани, едва прикрывающие грудь и…

Я прерываю своё описание, когда глаза Короля темнеют, и он делает шаг вперёд. Мои глаза расширяются.

— Твоя подруга, Кристал. Она спрашивала Садру, могут ли её отпустить во Внешние Кольца до бала, — его голос не собран.

Я гадаю, о чём он на самом деле думает. Но я улыбаюсь. Кристал будет рада вернуться к Алзоне.

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли платье, — наконец говорит он.

— Что? Я думала, мне разрешено надеть это, — говорю я.

Он ухмыляется через плечо.

— Нет, я передумал.

Он захлопывает за собой дверь. Я подбегаю и дергаю её. Дверь не двигается, снова заперта.

Клянусь, я слышу приглушённый смех на другой стороне.

ГЛАВА 16

— Потаскуха, — рычит одна из прислужниц Арлы, когда я прохожу мимо.

Она в центре группы членов ассамблеи. Сомневаюсь, что она стала бы оскорблять меня, не будь они буфером.

— Доброе утро, — отзываюсь я.

Я сажусь.

— Чего хмуришься? — спрашивает Вьюга.

Я поднимаю на него взгляд.

— Меня только что назвали потаскухой в пятый раз, с тех пор как мы здесь. Я пытаюсь разобраться, это из-за того, что я из Внешних Колец, или из-за моего наряда, который был на мне в момент прибытия?

— Ничего из этого, полагаю, — бормочет Осколок, поедая ногу какого-то животного.

Я поворачиваю к нему лицо.

— Что это должно означать?

Он поднимает обе брови и бросает на меня сухой взгляд.

— Это означает, что ни одна из твоих причин не подходит. Причина в том, ты спишь с Королём Джованом.

— Чего!

Я вскакиваю со своего места. Разговоры вокруг нас затихают. Я сажусь обратно и жду, пока разговоры возобновятся.

— Почему люди так думают? — шепчу я своим друзьям.

Они исследуют моё лицо.

— Я так и знал! — говорит Лёд.

— А это не так? — спрашивает Осколок.

— Но ты спишь в соседней с ним комнате. И то, как он