— Похоже, так, — согласился я. — Но в чем механизм, не могу понять.

— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — к обороту денег, — кивнул Кирилл. — Важнейший закон денег, который богатые держат в тайне от бедных, заключается в том, что чем больше денег потратишь, тем больше их заработаешь. Поэтому чем дороже стоит каждый предвыборный буклет, тем больше общая трата и тем больше остается в кармане каждого, кто этим занимается.

— Но ведь можно и полезные вещи делать дорогими! — возразил я.

— А вот хрен! — Кирилл отбросил окурок в урну. — Если сделать полезную вещь дорогой, то ее мало кто купит и серьезного оборота средств не получится. Кроме того, дорогая вещь прослужит долго, и следующая понадобится черт-те знает когда. Поэтому все полезные вещи для народа делают из самых дешевых материалов, чтобы они почаще ломались и приходилось покупать новые. Когда же ресурсы расходуются на бесполезные, никому не нужные вещи, они как бы сразу, минуя потребителя, уходят в утиль и можно снова включать печатный станок или штамповочную машину. Надо лишь убедить народ в том, что производить этот утиль до крайности необходимо. Ну, демократию, например, придумать. Пока станок работает, его владелец получает прибыль. Как станок остановится — все, кормушка захлопнется. А полезных вещей нужно мало, человек ведь, по сути, неприхотливая тварь. Вот и приходится придумывать всякую хрень вроде антибактериального мыла или жвачки, без которой, типа, все зубы выпадут. Тут и нам, как понимаешь, работенка перепадает. Надо ведь при помощи рекламы убедить людей в необходимости покупки или хотя бы производства бесполезных вещей. Ладно, вернемся к такси. Смотри, ты платишь таксисту, а он купит за эти деньги лотерейный билет, деньги умножатся и вернутся к тебе уже в большем количестве, чем ты их потратил.

— Почему же умножатся? Разве деньги берутся из воздуха?

— Ладно, неправильное слово. Не умножатся, а сконцентрируются. Потому что таксистов миллионы, а нашего брата тысячи. Это общий принцип. Тебе перепадает процент от всех купленных лотерейных билетов. А если не поедешь на такси, то, грубо говоря, таксисту неоткуда будет брать деньги на лотерейные билеты. Ладно, пойдем работать!

Этот монолог Кирилла я потом долго обдумывал, задал пару вопросов Владу и пришел к выводу, что это не пустой треп. Еще чуть позже я сообразил, что с точки зрения концентрации денег лучше платить за услуги, а не за товары. Потому что товар из чего-то состоит, в нем часть цены — сырье, которое чего-то действительно стоит. А вот когда платишь парикмахеру, то это чистый оборот денег. Пирамида. Но сверхприбыли получают только те, кого мало и кто ничего не производит. В смысле ничего материального. Верхушка пирамиды. Они своим существованием только утилизируют уже произведенное. У них мощные машины, жрущие на десять километров столько же бензина, сколько другие на сто, они не сдают белье в стирку, а просто выбрасывают его, они едят и переводят в кал самую дорогую еду, ради производства которой надо уничтожить как можно больше полезного, сто граммов икры в тарелку, а килограмм рыбы червям на съедение.

В общем, я решил втиснуться в клан этих утилизаторов — именно этот мотив был истинным в желании пойти в ресторан. А когда решение созрело окончательно, под шкафом нашлась визитка Кати. Меня эта находка развеселила.

«Вот так случай, — подумал я, вертя картонку в руках. — Пока денег не было, я не мог найти номер телефона. Как только появились — пожалуйста».

Мелькнула в голове и еще одна мысль, но я ее даже сам для себя не озвучил. Была это не столько мысль, сколько ощущение того, что находка как-то связана с правильностью принятого решения о бессмысленной трате денег на ресторан.

Сразу я звонить не стал. Трудно было подобрать нужные слова, ведь я Катю почти не знал. Еще точнее — вообще не знал. Ну что это за знакомство — час с небольшим? Мямлить же в трубку не хотелось, поэтому я решил заранее подобрать слова. И тут же столкнулся с тем, что слов-то не знаю! Вот ведь как! Дожил до тридцати лет, а по сути с женщинами ни разу не знакомился. Ну, в юности понятно — совместная игра в классики и прогулки под луной на Воробьевых горах. Тусовки на Арбате, где половые различия как-то нивелировались под шесть аккордов цоевских песен.

А потом война, будь она проклята — одна непрерывная война длиною в шесть лет. Плюс два года срочной службы, один из которых — тоже война. Конечно, женщины и на войне остаются женщинами, та же Искорка, например, но там все проще. Проще договориться, не надо придумывать эвфемизмы, всем и так понятно, что кому надо. Вообще там меньше было фальши, меньше требовалось хитрости. Китайцы говорят, что война — путь обмана, но это по отношению к противнику так, а между своими все проще. Я знал, что те девчонки из служивших, которые спали со мной, спали и с другими ребятами, но ревности не было, да и все это было скорее по-дружески, чем по-любовному.

С Катей же совершенно иначе. Проблема секса как такового для меня уже не стояла, поскольку решалась она общением с девушками ночного клуба, благо карта еще не кончилась. А заинтересовала меня Катя как-то иначе. Не так, по-дружески, как на войне, но и совсем не женскими прелестями, которые у клубных работниц сексуального труда были развиты куда в большей степени. Катя меня заинтересовала как личность, хотя что я знал о ней как о личности? Да ничего я о ней не знал, но интуиция упорно подсказывала, что позвонить надо. И я набрал номер.

— Алло, — не очень уверенно произнес я в трубку, услышав на другом конце женский голос. — Могу я поговорить с Катей?

— Это я. А кто это?

— Это Александр. Вы, наверное, не помните… Мы с вами встретились в переходе на «Октябрьском поле», а потом поехали на студию.

— Мистер Неудавшийся Одеколон? — обрадовалась Катя. — Вот уж не думала, что тебя услышу. Как ты?

— Представляешь, я благодаря тебе заработал неплохие деньги. На вахте, когда уже уходил, меня подобрал Кирилл.

— Тот, который для лотереи снимает?

— Ну да. Я у него поработал сценаристом…

— Да ну? Вот прикольно! Неужели и денег дал? Жлоб он, говорят, редкий.

— Дал. Я их как раз сегодня получил, — я вдруг понял, что зря искал слова, что говорить с Катей оказалось удивительно легко и приятно, а называть ее на «вы» просто глупо. — Слушай, не хочешь сходить в ресторан? Я приглашаю.

— Серьезно? Нет, ну прикол! Как снег на голову. Вобще-то я не против, только если без кудрей.

— Без чего? — я не был уверен, что все ее слова понимаю правильно.

— Ну, типа, без заморочек. Не хочется в сильно крутой кабак. Там нудно. Ненавижу столики со скатертями и когда официанты в рот заглядывают.

— Да на сильно крутой ресторан у меня и не хватит.

— Что? Ну, ни фига себе! Первый раз слышу, чтобы мужик так запросто признался в ограниченной платежеспособности.

«Вот я прокололся!» — мелькнуло у меня в голове.

— Прикольно будет познакомиться с тобой поближе, — сказала Катя.