Если за Ворсом, Персевалем или Ланселотом мы часто следим с интересом и симпатией, ибо в них значительно ярче отразилась общечеловеческая природа, а приключения их более драматичны, то Галахад просто обречен преодолеть все трудности, которые встречаются на его пути. Интересно также, что Галахада ждут преимущественно физические испытания. Например, он занимает пустое сиденье за Круглым Столом — Погибельное Место — и при этом не погибает, подобно рыцарю, решившемуся некогда испытать на себе последствия такого же поступка. Именно Персеваль и Борс проходят все круги духовных испытаний — ибо Галахад недосягаем для искушений. Искушения же бывают весьма драматичными: когда Персевалю нужен оседланный конь, то искушение приходит к нему в облике прекрасной черной лошади, которая безудержно несется с ним в приступе дикой ярости, пока седок не догадывается осенить себя крестным знамением. Искушение встречает его в виде красивой девы, которая завлекает его в постель под полог богатого шатра, — но Персеваль избегает ее чар: взглянув на меч на земле, он вспоминает, что нужно перекреститься, — в результате шатер исчезает, а дьявол с криком и ревом уносится прочь. Другие искушения оказываются не столь явными, так что разоблачить их под силу лишь опытным отшельникам. Во всех этих приключениях духовные подвиги, совершаемые во время поисков, оказываются важнее подвигов светских и куртуазных. Однако неудача возможна всегда, а крушение надежд описывается ярко и живо: поджидает оно, например, Ланселота, чья любовь к Гвиневре мешает ему быть участником заключительного этапа поисков, несмотря даже на то, что доблестью Ланселот превосходит всех рыцарей земли, исключая трех избранников Грааля. За двумя из них, Персевалем и Ворсом, мы следим с волнением, не будучи до конца уверены, справятся ли они с дьявольскими кознями и исполнят ли свое предназначение. Но никаких сомнений в победе Галахада у нас не возникает.

По мере того как акцент повествования смещается — и на смену светским приходят духовные ценности, Грааль перестает казаться всего лишь реликвией, материальным объектом с каким-то таинственным смыслом, — он становится символом духовной власти. По определению блаженного Августина, Грааль — некий знак, «который являет себя нашим внешним чувствам и оказывается не постижимым ничем, кроме духа». Какой же смысл заключен в этом знаке? Эктор, брат Ланселота, удостоился видения, во время которого ему представилось, что Ланселот пытается напиться «из источника, красивее которого не видано на свете», но родник на глазах исчезает. От отшельника Эктор узнает, что Ланселот — грешник, поэтому ему невозможно пить из ключа, хотя «воды этого источника никогда не могут истощиться, но черпает из него воду разве лишь он один — Святой Грааль, таково произволение Святого Духа». Грааль, таким образом, возносится на самую вершину иерархии духовных ценностей. Но, как уже отмечалось, Грааль наделен символическим значением, затмевающим тот простой факт, что он «нематериален, вездесущ и окружен небожителями, ибо он всесилен и обладает чудесной благодатью — быть символом Бога».

Пытаясь понять, как выглядит Грааль, мы вместе с тем уяснили, что, как о том свидетельствуют большинство наших авторов, изначально в Грааль была собрана кровь Христова. Но что находится в нем сейчас? Кретьен сообщает нам, что в Граале содержится одна-единственная гостия, или облатка, но она пребывает там не материально, а духовно. Грааль — врата в духовный мир, физический центр метафизического. В «Парлесво», когда процессия Грааля двигалась по зале, пред Гавейном предстала вереница образов. Пристально вглядываясь в них, он «мыслил, что созерцает потир, который в те времена казался редким зрелищем». Он лицезрел несущих подсвечники ангелов, их было два, а стало три; когда же Грааль возвратился, Гавейн думал, что видит в нем младенца. Вот в третий раз Грааль проследовал перед Гавейном, и «ему открылось, что Грааль пребывает высоко в воздухе, а над Граалем он видел, или думал, что видит, венценосного Царя, пригвожденного ко Кресту, с копьем, пронзившим Его ребро». Эти образы весьма характерны для мессы и иконографии Распятия. Однако чудесные процессии совершались отнюдь не в часовне, но в зале во время рыцарских застолий. Впоследствии в «Перлесво» Артуру явится сам Грааль, который претерпит чреду изменений, то есть предстанет по очереди в «пяти образах», причастных тайнам и таинствам, «и, наконец, станет потиром». Похожие мотивы звучат в финале «Поисков», когда Христос явил себя двенадцати рыцарям Грааля: «Затем собравшиеся возвели очи горе и узрели фигуру человека, вышедшего из Святого Сосуда, без облачений, Его руки, ступни и бок продолжали кровоточить…»

Таковы свидетельства очевидцев и сторонних наблюдателей. В некотором смысле слова явления Грааля, в коих он предстает движущимся самостоятельно и без всякой поддержки, — что становится его постоянным атрибутом, — тоже следует расценивать как откровения. В цикле «Ланселот-Грааля» мистик-визионер тоже удостаивается ночных явлений, сопровождающихся предстательством ангелов и чудесной иерархии сил небесных, но даже эти видения раскрывают лишь внешние тайны Грааля. Ланселот подошел к Граалю слишком близко и был извергнут вон, пострадав за самонадеянность. Хотя впоследствии он постарается описать увиденное как «неземное, но духовное видение», — о чем романы не преминут нам сообщить, — но все увиденное было лишь обрядом, а не таинством в честь Грааля.

Искомым предметом и заветной мечтой рыцарей является сам Грааль, который должен предстать пред взорами без покровов. Ибо изначально Грааль окутан тайной и полотном, — таким он впервые появляется в «Повести о Граале». Впрочем, в тексте романа специально оговаривается, что Персеваль лицезрел Грааль «лишенным всяких покровов», — это наводит на мысль о том, что Граалю было присуще скрываться от глаз людских. В «Истории Грааля» возможность непосредственно созерцать Грааль знаменует собой ниспослание благословения. Дело в том, что Грааль предстал пред рыцарями короля Артура в Троицын день, пребывая под покровом, — и это событие стало знамением для поисков Грааля, а Гавейн обещал: «Пока я открыто не взгляну на тайну, которая мимолетно явилась пред нами сегодня, не вернусь ко двору короля Артура». Но грешникам, таким, как Ланселот из «Поисков Святого Грааля» и Наскьен с Мордреном из «Истории Святого Грааля», запрещено созерцать Пресвятой Грааль без покровов. В большинстве версий этой истории в самом конце подчеркивается мысль о том, что Грааль изъят из нашего мира. «Так что ни один человек более не посмеет утверждать, что он видел Святой Грааль», — так сказано в «Поисках Святого Грааля» и в почти тех же словах повторено во многих других романах.

11. Христос (в облачении епископа) причащает в Корбенике сэра Галахада, таинство совершается в конце поисков Грааля.　Миниатюра из северофранцузского манускрипта «Поиски Святого Грааля», созданного ок. 1290 г. Библиотека Бейнеке редких книг и рукописей, Йельский университет.　

В «Истории Святого Грааля» предсказывается последнее видение Грааля: Мордрен, обращенный из язычества в христианство, отчаянно стремится увидеть, что пребывает внутри Грааля, и подступает все ближе и ближе, невзирая даже на то, что некий голос предупреждает его об опасности приближения. «Он уже подошел так близко, что никакой язык не смог бы имя дать тому, что он увидел, и сердце смертного не в силах было постичь оного». Разбитый за безрассудство параличом, Мордрен стал возносить горячие мольбы и был услышан, обещанье получив, что жизнь к нему вернется, когда «достойный рыцарь — тот, коему дано узреть таинства Святого Грааля», приблизится к нему. Когда же Галахад, «достойный рыцарь», действительно приблизился и исцелил Мордрена, то целый год затем он, Галахад, процарствовал в духовном дворце земли Саррас. Когда же год истек, то Галахад со своей свитой отправился к Граалю — туда, где некий человек в облачениях епископа служит мессу в честь Пресвятой Девы. А человек сей, как доподлинно известно, Иосифом зовется, ибо он сын Иосифа Арима-фейского. В кульминационный момент мессы Иосиф призывает Галахада пройти вперед, и раскрывает Грааль-потир, и говорит: