— А мне еще сосиски, — добавил Малый Иван, — три, нет, лучше пять штук, с кетчупом.

— Продолжим, — сказала Настя, когда бармен принес все заказанное. — По твоему выражению лица я поняла, что ты подумала: отец заговаривается, так?

— Да, — подтвердила я.

— Так он в полном и здравом уме. А теперь дай мне слово, что обо всем, что ты сейчас услышишь, ты нигде и никому не скажешь.

— Что-то я сегодня непрерывно даю честное слово, — не удержалась я.

— Не ёрничай, — предупредила Настя. — И слушай. Твой отец вел переговоры с одним из наших партнеров. Закончив, он вместе с Полиной сел в «мерседес». Водителя он отпустил раньше. Отец ездит быстро, на скорости в сто двадцать километров он почувствовал хлопок, и его занесло влево. Он выскочил на встречную полосу и врезался в мачту освещения. ГАИ определило, что у «мерседеса» на ходу отвалилось колесо. У «мерседеса» просто так колеса не отваливаются. Сейчас ФСБ разбирается. Этот хлопок мог быть небольшим радиоуправляемым взрывом. А может быть, в то время пока отец вел переговоры и шофера не было, вывели из строя рулевое управление: авария произошла через три минуты после его отъезда. Может быть, это было предупреждение, но, может быть, его просто хотели уничтожить.

— А кому это надо?

— Не знаем. У нас есть несколько конкурентов. Уже год, как из компании происходит утечка информации, о каждом нашем решении становится известно нашим конкурентам. Кто-то стучит, но кто — наша служба безопасности определить не может. Они добились своего. И хотя отец жив, он временно отходит от дел.

— А что, в компании нет ни одного человека, который смог бы заменить отца на время его болезни?

— Есть, но нет гарантии, что именно этот человек не работает против компании.

— Но все, наверное, не могут быть против?

— Но и не все могут руководить компанией…

— А я, значит, могу? Но я в этих тендерах, фрахтах — ни уха ни рыла. Я эти слова слышала с детства, но я их не понимаю.

— А тебе и понимать не надо. Компании нужна передышка. Пусть они успокоятся, потеряют бдительность, тебя им бояться нечего. Чего бояться учительницу? И они раскроются.

— Это, кажется, называется подсадной уткой?

— Да. Подсадная утка. Иван, объясни ей технологию, я уже не могу: мне надо выпить.

— Компания учреждена вашим отцом и еще двумя стариками. Все они учредители и акционеры. Сегодня утром он провел собрание акционеров.

— Как он мог провести собрание в палате?

— Как-как? А вот так, — вклинилась Настя. — По телефону. Позвонил, сказал, что это собрание и что обязанности президента будет исполнять его дочь, Бурцева Вера Ивановна. Протокол собрания привезут завтра в компанию.

— А что, эти акционеры — полные идиоты? Как они могли проголосовать за меня? — спросила я совершенно искренне.

— А куда им было деваться? — Настя ухмыльнулась. — Контрольный пакет акций у Большого Ивана. Даже если бы они проголосовали против, у отца ведь практически частная компания, он и без них мог назначить тебя исполняющей обязанности президента компании.

— Поняла. Вам нужен зиц-президент, а все будет решать заместитель отца.

— Значит, не поняла, — ответила Настя. — Решать будем мы трое.

— Учительница, секретарша, а вы, простите, кто? — спросила я у Малого Ивана.

— Аналитик.

— А что это такое?

— Анализ, прогноз…

— Понятно. Это как прогноз погоды: то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. Предположим, вы что-то понимаете…

— Мы понимаем все, — вставила Настя.

— Но я не понимаю.

— Поймешь. Ничего сложного нет. Женщина с высшим, а к тому же математическим образованием, со здравым смыслом и некоторым жизненным опытом может руководить любой организацией. Ты же справляешься с классом, а в нем не меньше, наверное, тридцати человек?

— Да, до тридцати.

— В компании работают двадцать семь человек, есть еще филиал, но там решения не принимают.

— Я уже договорилась о работе на время каникул.

— Сколько ты будешь получать?

Я сказала им, сколько могу заработать, завысив, конечно, сумму. Настя назвала, сколько я буду получать в компании. Я быстро подсчитала. Мой месячный оклад в компании равняется сумме всех моих окладов в школе за два года.

Я еще не согласилась, но уже знала, что соглашусь. Даже месяц работы в компании решал все накопившиеся проблемы. И еще — я каждый день буду видеть заместителя. Наверняка он женат. Но, как говорит моя подруга Римма, мужчина — эстафетная палочка, которую женщины передают друг другу, не всегда добровольно, но это уже технология, а не принцип.

— Хорошо. Я согласна. Когда выходить на работу?

— Завтра. — Настя облегченно вздохнула.

Утром я встала в семь часов. Приняла душ и открыла шкаф. Кофточек, юбок, платьев у меня накопилось достаточно, я не полнела и не худела уже давно. Но костюмов у меня было всего два. Один парадный, для заседаний педагогического совета и праздников, выпускных вечеров и поездок в руководящие органы, темно-синий, строгий английский, из тонкой шерсти. И попроще — ярко-красный, шестьдесят процентов шерсти, сорок — лавсана. Но он был несвежим, я его не успела сдать в химчистку.

Я надела темно-синий костюм, синие лаковые лодочки, в черную лаковую сумочку положила зеркало, помаду и пудру, которыми практически не пользовалась, достала из шкатулки золотые материнские часы «краб». Отец подарил их матери, когда я родилась. Мы договорились с Настей, что я приеду раньше и она меня подробно проинструктирует.

Я вышла из дому и, дойдя до остановки троллейбуса, поняла, что оделась не по сезону. Женщины шли в летних платьях, легких брюках и шортах.

В троллейбусе было уже достаточно жарко. Я вывалилась из него распаленной, немного охладилась в метро, но потом, проехав пять остановок в переполненном автобусе, вышла, чувствуя мокрую от пота кофту. Я достала зеркало, посмотрела на себя и поняла, что в таком виде появляться среди своих якобы подчиненных явно неразумно.

Перед офисом компании был небольшой сквер. Я выбрала самую отдаленную скамейку, рядом с контейнерами для мусора, сняла пиджак и туфли, поставила ноги на холодный асфальт и надела темные очки.

Подъехала черная «Волга». Из нее вышел высокий старик в пестрой рубахе навыпуск, мятых брюках и сандалиях на босу ногу. Если бы Настя не предупредила меня, я бы не узнала в нем Семена Петровича Воронца. Он, как и отец, руководил когда-то главком в министерстве.

Входить в офис вместе с ним мне показалось легче, и я бросилась к нему.

— Семен Петрович, здравствуйте! Я Вера Ивановна Бурцева.

— Тоже мне Ивановна. Я тебя на горшок сажал. Сними очки, а то сразу кличку «Пиночет» пришпандорят. Пошли!