В общем, все свершилось ко всеобщему удовлетворению. И будущее молодой пары было расписано и предрешено на много лет вперед. И Павел Широков уже с удовольствием предвкушал написание докторской, место завкафедрой, а потом славный карьерный путь, который должен был закончиться ни больше ни меньше как в должности ректора педагогического института.

Молодым тут же дали от вуза двухкомнатную квартиру. Причем свекор многозначительно намекал на то, что уже очень скоро она будет заменена на трех-четырехкомнатный кооператив. Павел сдал на права, поскольку свадебным подарком тестя стали новенькие «Жигули». В гостиной красовалась чешская стенка и висела чешская же люстра. Через год родился сын Феденька. Жизнь переливалась радужными красками, и никто не мог предугадать, что вскоре все благополучие, казавшееся таким незыблемым, рухнет под обломками общественного строя.

После запрета КПСС свекор стал никому не нужным и совсем не почетным пенсионером и очень скоро умер от навалившегося на него в депрессии рака. Холеная и надменная свекровь, преподающая в том же институте научный коммунизм, превратилась в тихую и незаметную старушку, а Ольга Широкова — в рядовую, ничем не примечательную жену.

Крушение всех надежд стало для Павла Широкова серьезным ударом. Преподавательский труд из престижного и высокооплачиваемого превратился в нечто непонятное. Их с Ольгой доцентских зарплат еле-еле хватало, чтобы сводить концы с концами. Стало понятно, что докторскую он не вытянет, на кандидатскую-то таланта едва хватило. Да и вожделенный статус доктора филологических наук больше не давал никаких преимуществ, теперь ценилось умение покупать и продавать, делать деньги, создавать бизнес. Таких талантов у Павла Широкова тоже не было. Он по-прежнему читал лекции и декламировал Мандельштама, а после работы ложился дома на начинающий продавливаться диван и полностью устранялся от решения любых бытовых проблем, которые всем своим весом легли на плечи Ольги.

Она занималась репетиторством и штопала колготки. Выкраивала из скудного семейного бюджета деньги на виноград для Феденьки и новые ботинки для мужа, перелицовывала старые импортные юбки и по-новому перевязывала шелковый шарфик, привезенный отцом из давней поездки во Францию.

Муж ее не любил. Эта неприятная истина открылась ей не сразу, но, открывшись, не придавила к земле неподъемным грузом. Ольга восприняла этот факт как данность. Нет, Павел ей не изменял. Ему было слишком лень начинать ухаживать за студентками. Не было денег на подарки и рестораны. Страшили потенциальные неприятности с возможной беременностью любовниц и связанными с этим расходами. Нет, он ей не изменял. Но и не любил, живя рядом как квартирант, с каждым годом становясь все большей и большей обузой.

Впрочем, Ольгу это устраивало. Статус замужней дамы она терять не хотела, на новое перспективное замужество не надеялась, а ребенку был нужен отец, это даже не обсуждалось. Тянулись унылые годы безрадостного существования. Рос сын. И в этом спокойном постоянстве жизни не было ничего, что грозило бы безмятежному Ольгиному покою. Не хуже, чем у других, и ладно.

Все изменилось десять лет назад, когда она неожиданно для себя и уж тем более для мужа стала риелтором. Умерла мама, и Ольга занялась продажей родительской четырехкомнатной квартиры. Она планировала купить однокомнатную для Феди, к тому моменту ставшему студентом, однокомнатную для сдачи внаем, чтобы пополнить скудный семейный бюджет, а оставшиеся деньги пустить на ремонт их стремительно ветшающей двушки.

Смотреть квартиры, выбирать лучшие оказалось очень увлекательно, совершенно случайно она параллельно нашла варианты обмена двум своим институтским приятельницам, потом помогла соседке, а затем бросила институт, сняла офис неподалеку от дома и погрузилась в операции с недвижимостью, которые оказались ее коньком, ее альфой и омегой, делом всей ее жизни.

Впервые за ее семейную жизнь у нее появились свободные деньги. Ее деньги, которым она была хозяйкой. Естественно, что Павел, сперва высмеивавший ее затею, а затем заткнувшийся, так как она стала зарабатывать в два, четыре, а потом и в десять раз больше, чем он, имел на эти деньги виды. Да еще какие. Он мечтал о новой машине взамен латаного-перелатаного «жигуленка», грезил о Риме и Париже, поговаривал о покупке загородного дома и неожиданно пристрастился к дорогому коньяку.

Но тут уже Ольга встала насмерть. Неудачник муж, когда-то женившийся на ней ради карьеры и за всю жизнь не ударивший палец о палец ради ее благополучия, не имел никаких прав на ее собственным трудом заработанные деньги. Машину она ему, правда, купила, но не «Фольксваген» и не «БМВ», как он мечтал, а «Ладу Калину», смотревшуюся рядом с его потертыми штанами и обвисшим пузом вполне органично.

Загородный дом в ее планах тоже был, но, купленный, отремонтированный и перестроенный, он стал новым жилищем только для нее одной. Ошарашенному мужу она сказала, что от него уходит. А сыну предложила перебраться в купленную ему однокомнатную квартиру, гораздо больше и современнее той, первой, с которой когда-то начиналась ее риелторская карьера, и начать жить самостоятельно.

К тому моменту Феде уже исполнилось 24 года, но, немного поразмыслив, он предпочел остаться с отцом, сдав свою квартиру, чтобы можно было жить, не работая. Все свободное время он отдавал музыке.

Изумившийся до глубины души Павел ее вероломство, впрочем, пережил довольно спокойно. По-прежнему работал в институте, кое-как вел хозяйство, покупая готовую еду в супермаркете, к сыну не приставал и по-прежнему все свободное время валялся с книжкой на уже совсем продавленном диване. Официально они разводиться не стали, чтобы не делить нажитое Ольгой имущество, за что Павел все-таки выторговал у нее небольшие алименты. Каждый месяц она клала ему на карточку десять тысяч рублей, и никаких претензий к ней он не имел.

Скромность мужниных потребностей вызывала у Ольги жалость вкупе с брезгливостью, но в одностороннем порядке увеличивать компенсацию она не стала, предпочитая тратить деньги на молодого любовника, который жил с ней в ее роскошном загородном доме.

В общем, штучка была интересная, и сейчас она сидела перед майором Буниным, спокойно, без всякого волнения отвечая на его вопросы о Павле, Феде и их взаимоотношениях с Александром Гоголиным.

Готовясь к этой встрече, Бунин, наверное, в тысячный раз благодарил судьбу за то, что она свела его с пятью замечательными подругами, которые постоянно помогали ему в его расследованиях. То есть поначалу-то он считал, что Алиса Стрельцова, Наталья Удальцова, Любовь Молодцова, Инна Полянская и Настя Романова ему, наоборот, только мешают, но на практике каждый раз выходило, что без их неоценимой помощи ему было бы туго.

Алиса не только помогла ему вычислить жестокого преступника, но и подарила встречу с Иришкой. Наталья выступила в роли живца, на которого легко попался убийца, проходящий по делу о перстне царя Соломона. Настырная репортерка Инна постоянно вертелась под ногами и вообще влезала ему в печенки, но советы давала дельные и толковые, потому что обладала острым умом и удивительной наблюдательностью. Настя оказалась верным и надежным другом, который горой стоял за своих. А Лелька неизменно заражала оптимизмом, стригла по первой же просьбе, а теперь еще и на глазах изумленной публики возвращала к жизни Димку Воронова.