за стенами дома. И все мои мысли были там. Все прочее – лишь шум где-то на грани сознания.

– Понял, – коротко ответил Власов. – А как сейчас?

– Почти так же.

– Почти?

– Я знаю, что сейчас я в безопасности. И я не в компании с незнакомцем.

Когда они подъехали к дому, на улице еще было темно. Вика открыла ворота, впустила Власова на машине, затем заперла их, уже находясь в открытой двери дома. Власов протиснулся мимо нее, подождал пока она запрет все замки, поставит на охрану, затем предложил выпить кофе.

– Не поздновато?

– Был тяжелый день, а ночь и того хуже. К тому же, уже почти утро.

Вика согласно кивнула, и они поплелись на кухню.

– Что вы сказали ему, когда он вошел в квартиру и увидел там вас? – спросила она, ставя чайник на плиту. – Он громко возмущался, слышала.

– Еще бы. Даже немного испугался, – Власов усмехнулся во весь рот, показывая белые зубы. – Я сказал, что меня достало ждать его в машине. Бутову это не сильно понравилось. А вот Семибратов был зол по-настоящему.

– Они ведь не знали, что вам позвонили лишь за минуту до их прихода?

– Нет.

– Теперь влетит от начальства?

– Он не будет жаловаться, уверяю вас. Будет держать в себе, злиться, но жаловаться не пойдет. Слишком труслив. За Бутова не скажу, он может, да и черт с ним.

– Этот трус проник в мою квартиру и держал меня там несколько часов. А теперь проникает и в этот дом.

– Сегодня я тут останусь, вам нечего бояться, – ответил Власов, не став спорить. Его сомнения по поводу Семибратова становились все сильнее.

Вика кивнула. Может и не так спокойно, как ему хотелось бы, но, все же, лучше, чем оставаться одной.

Глава 24.

Власов приехал после обеда. Вика снова открыла для него ворота, чтобы он мог загнать машину во двор. Она дождалась, когда он поставит машину у запертых ворот гаража и войдет в дом.

– Что с вашим лицом?

– Что с ним не так?

– У вас вид обиженного ребенка.

Власов протиснулся мимо нее.

– Рассказал о флешке, которую вы видели в руках Семибратова. Поведал на свою голову. Если оперативникам было все равно, откуда я добыл информацию, и они рвались снова прищучить чокнутого папашу, то шеф поинтересовался, почему я не приобщил эту улику во время обыска.

– А вы что?

– А что я? Пришлось рассказать ему, что подсматривал за ним в окно. Но тут подоспела Ким, которой «убитый горем отец» рассказал, как в ту самую ночь по подъезду ходили двое. Нас видела соседка Семибратова, она не могла уснуть из-за ребенка, у того проблемы со здоровьем, услышала возню на лестничной клетке, после чего передала все самому Семибратову, а тот – Дашке. Опер, что следил после нашего отъезда за подозреваемым, тоже не стал молчать, ляпнув, что видел со мной девушку.

– А что насчет моего фотоаппарата?

– Вы меня слышите?

– Да, так вы нашли мой фотик?

– Нет. Но к нему выехали с очередным обыском. Последним, прошу заметить.

– Тогда почему вы здесь?

– Меня отстранили от расследования. Шеф просто на клочки меня разнес, Бутов постарался на славу.

Он прошел на кухню, по-хозяйски заглянул в чайник. Набрал воды из-под крана и поставил его на плиту. Затем влез в холодильник, вытащил колбасу, хлеб и принялся нарезать.

– Из-за меня?

– В том числе, – отозвался он. – Я проник в квартиру без санкции на обыск, следил за подозреваемым, когда того уже отпустили, тоже без какого-либо разрешения на это.

– Но ведь вы следователь. Это ваша работа, разве нет?

– Превышение полномочий, вот как у нас это называют.

– И что теперь?

Он пожал плечами, стоя к ней спиной. Вика и не подозревала, как сильно он был расстроен, пока он не сел на стул и не поднял на нее голову. Вид у него был, как у побитой собаки.

– Но ведь мы знали, чем все закончится, так чего теперь кулаками махать. Зря я послушал вас. Еще хорошо, что девушка с ребенком не видела, как мы входим в его квартиру вместе. Она лишь видела, как мы стояли на площадке перед его дверью. Если бы шеф решил унизить меня окончательно, он бы еще очную ставку устроил, где та опознавала бы нас обоих. Это последний обыск у него. Шеф предупредил, что если ничего не найдут, то больше не подходить к Семибратову даже на расстояние пушечного выстрела. И должен поздравить вас, – он жевал бутерброд, уже глядя куда-то в пустоту.

– С чем это?

– Ваша болезнь отныне не освобождает вас от поездок в полицию. Если вас еще в чем-то вздумают заподозрить, кроме ложных вызовов в полицию, вам придется ехать. Раз вас видели со мной, свободно разгуливающей по городу, то ничем вы не больны.

– Это она так сказала? – спросила Вика, зная, что Власов поймет о ком она, и тот удрученно кивнул. – Она не очень умна, если думает, будто может встать поперек моего врача. А эти ее угрозы – всего лишь попытка заткнуть мне рот. И откуда она знает, что это была я?

– Вас узнал опер, которого я оставил присматривать за несчастным папашей.

– Могли бы и соврать, что он обознался.

Он снова пожал плечами, не став спорить. Чайник закипел и Вика, как порядочная хозяйка разлила кофе по чашкам. Себе вместо бутербродов достала из стола шоколадные конфеты.

Едва Власов успел отхлебнуть кофе, как у ворот просигналила машина. Вика резко обернулась к двери. Это могла быть Анька, вернувшаяся с отдыха пораньше или Геля, которая снова не смогла улететь.

– Кто там? – рядом с ней оказался следователь с кружкой в руках. – Ким. Ее машина.

– Вот уж кого я видеть не хочу!

– Согласен. Притворимся, что никого нет дома?

– И где же я? Ушла прогуляться по магазинам?

Власов вернулся на кухню, вымыл кружку и перекочевал в гостиную, пока Вика открывала дверь. В калитку впорхнула Ким и быстрым шагом направилась к парадной двери.

– Мне кажется, или запирать калитку в последние дни – бессмысленная трата вашего времени? – спросила она громко, направляясь к дому. – Уж больно часто мы стали гостями в доме вашей подруги. Вам меньше беготни, и нам удобно.

– Мне нет дела до вашего удобства, – отозвалась Вика, пропуская ее в дом. – Не помню, чтобы я приглашала вас сегодня. Зачем явились?

– Но ведь здесь произошло нападение, – ухмыльнулась она Вике.

– В которое вы не верите.

– Но верит Власов, и – какая удача – он сейчас здесь!

– Если вам