Почему-то я не была против и поспешила вслед за принцессой и ее свитой, часть которой бросала на меня любопытствующие взгляды, а другая (женская) была недовольна первым обстоятельством.

«Не подружимся», — поняла я и незаметно перекочевала в хвост процессии. Так я получила возможность наблюдать за всеми, и никто, не роняя достоинства, не мог таращиться на меня.

Мы миновали экзотариум, который здесь населяли животные северных стран, обошли кошачью гору и уперлись носом в вулкан. Кто мог бы здесь жить, я не представляла, а потому вчера посчитала простой декорацией.

Принцесса целеустремленно двигалась к подножию искусственной горы. У одной из расщелин она остановилась и приложила руку к склону. Я воодушевленно уставилась на гору, но никаких катаклизмов не происходило.

— Настоящая магия не терпит лишней мишуры, — насмешливо прокомментировал мой разочарованный вздох один из сопровождающих принцессы. Он был высок и чересчур бел. Платиновые волосы падали аж до пояса, белая как снег кожа заставляла ежиться, как от сильного мороза, а колючие ледяные глаза сосульками метили прямо в сердце. Я очарованно заулыбалась.

— Данька! — одернула меня Дженджин, внезапно появляясь за спиной ледяного принца. — Олисен, я бы попросила вас убавить обаяние. Если моя кузина случайно сойдет с ума, это не улучшит отношений между нашими семьями.

— Я учту, — пообещал мужчина и наклонился, чтобы поцеловать мне ручку. Его губы уже почти коснулись холодной кожи, когда Олисен остановился, внимательно посмотрел на меня и, хмыкнув, отстранился. — Очарован, миледи, — как бы извиняясь, проговорил он и отвернулся.

Я негодующе покусала губу. К сожалению, себе.

В горе меня ждало неожиданное: на входе пришлось разуться. Мои бедные кедообразные ботинки остались стоять носами к порогу, а их место заняли обычные полосатые тапочки, как в самолетах иногда дают.

Пару минут я недоумевала, но, оценив всю напыщенную свиту, которая с такими же чопорными лицами переобувалась, решила рискнуть. Случайно я зацепилась за тапочки Дженджин. В отличие от остальных, которые надевали такие же полосатые черно-белые тапки, как и я, у кикиморы были свои, больше напоминавшие босоножки, с витыми ремешками и точно по размеру. Я горестно вздохнула. Обнадежило лишь одно: не одна я выгляжу не к месту. Хотя, может, тут намечается флешмоб?

Дождавшись, пока все переобуются, принцесса первая ступила на каменные плиты. Они отличались цветами и формой, но идеально подходили друг к дружке. Ни одна из них не возвышалась над другой, и складывалось впечатление, что пол в пещере идеально гладкий.

Пару раз разогнавшись и едва не стукнувшись копчиком о каменные плиты, я засекла преувеличенно долгое завязывание отсутствующих шнурков у одной из дам и решила больше не позориться, заставляя остальных делать мне намеки. Тяжело вздохнула и пристроилась в конце процессии. Впрочем, видимо, по местным каноном, мое нынешнее поведение соответствовало нормам, ибо даже рассерженные дамы начали покровительственно мне улыбаться. А я что? Я ничего, пусть лучше смеются, чем западло готовят.

Процессия остановилась в просторном зале, в углу которого сияло, ослепляя успевшие привыкнуть к полумраку глаза, маленькое солнце. Я отвернулась, пытаясь привыкнуть к новому освещению, и встретилась взглядом с Олисеном. Этот ледяной человечек тоже приходил в себя. Я едва удержалась, чтобы не потрогать его кожу и оценить степень подтаивания, но решила, что это будет чересчур.

А дальше началась работа. В основном — магов, а в частности — одной маленькой бедной кикиморы, которая носилась как угорелая от одного к другому, держала всякую магическую аппаратуру и изредка, когда болотники вспоминали о совести, командовала «криво-косо», управляя размещением подсветки.

Ради мероприятия излучение Сердца необходимо было уменьшить, и Дженджин вовсю чаровала, используя чужую силу. Наконец Сердце перестало ослеплять.

Я замерла, в первый миг не понимая, что происходит и почему я перестала различать предметы в другом конце зала.

— Включайте, — раздался усталый голос принцессы, и фонарики, которые мы старательно монтировали в нише потолка, загорелись. Я завороженно застыла, разглядывая, как одна за другой вспыхивают звездочки под потолком, рисуя маленькое солнце. — Проверьте, не пересекаются ли линии охранных сетей.

Две почтенные дамы поклонились и отошли от основной части свиты, расставляющей столы. Олисен только обозначил кивок, что, впрочем, не помешало ему оказаться на месте первым. Дженджин неодобрительно хмыкнула и отозвала меня в сторону.

— Проследи за ним, — попросила она. — После твоего утреннего выступления он не подумает, что ты следишь за ним по иной, нежели простое восхищение, причине.

— Хорошо, — легко согласилась я, но не утерпела: — А чем он такой особенный?

— Особенный? — Принцесса нахмурилась, смерила ледяного с ног до головы и согласилась: — Особенный. Самомнение зашкаливает, это точно.

— Я серьезно, — надулась я. — Чем он тебе так не понравился?

— Солнышко, — Дженджин позволила себе покровительственную улыбку, — он не лучшая компания. Наглый, самоуверенный…

— …и интересный, — закончила за нее я. — Так чем он не угодил семье?

— Бывший парень Мариады, — сдалась Дженджин. — Только матери не говори, она не знает. Мари ради него, считай, от семьи отказалась, а он ей с другой изменил. Видите ли, как он мог отказаться, когда сама королева Матильда пригласила его в свои покои. Матильда, кстати, после этого уже не королева. Скрыть хоть что-нибудь из своей личной жизни Олисен не в состоянии.

— Я учту. — Вот теперь и я смотрела на блондина с неодобрительным презрением. Очередной Жан, только местного производства, подумаешь. Вот еще — нервы на него тратить! — А почему белый?

— Потому что болеет, — рассмеялась Дженджин и добавила: — Возьми у тети справочник по болотным расам, страница сорок третья. Но ты всегда можешь воспользоваться указателем. Ищи «наглый самоуверенный блондин», в домашнем каталоге он так и называется, — проинструктировала меня принцесса и отбыла проверять труды подчиненных.

Я же приступила к выполнению возложенной на меня миссии: нагнала на личико побольше вдохновенной дурости и отправилась следить за работой блондина. Женщины встретили меня сочувственными взглядами, а вот Олисен остановился, отвлекаясь от колдовства, смерил с ног до головы и, не говоря ни слова, продолжил свою работу. Если бы он еще искоса не посматривал время от времени, я бы поверила, что ему все равно, но так… Нет уж, сударь, королева Матильда так королева Матильда. Да и муж у нас уже есть. Пусть и понарошку, но самый лучший!

При воспоминании об Альтаре на душе потеплело, а перед глазами встало легендарное поедание мороженого на крыше. Вот это — настоящая романтика! Вряд ли холеный лорд на нее способен. А вот лосиный принц… На губах сама собой появилась до невозможности глупая и счастливая улыбка. Олисен споткнулся и стремительно обернулся.