Человек вошёл в город и по очереди вошёл в первые три лавки. В одной несколько человек возились с какими-то деталями из металла. Он зашёл в другую лавку – несколько человек изготавливали струны. В третьей лавке, были плотники, они мастерили что-то из дерева. Нигде ничего интересного не было.

Человек вернулся к колодцу и сказал, что не нашёл ответ.

Колодец сказал: «Я указал тебе путь. Ищущий найдёт ответ».

Смущённый и расстроенный человек ушёл.

После многих лет странствий он как-то проходил мимо сада. Была дивная лунная ночь. Кто-то играл на цитре. Странник был восхищён и вошёл в сад. В саду погружённый с медитацию играл музыкант. В руках у музыканта был доселе невиданный нашим странником инструмент – цитра.

И тут он внезапно понял, что те плотники трудились над чем-то похожим. И те детали из металла были частями цитры. И струны в третьей лавке тоже. Человек вскочил и стал танцевать. Музыкант очнулся, прервал игру. «Что с тобой?» – спросил музыкант.

«Я, наконец, понял, – ответил танцующий. – В жизни есть всё. Нужно только особое сочетание. Я заходил в три лавки. Там было всё, но там не было цитры. Всё было отдельно. Нужен был порядок, а всё было в хаосе. В жизни есть всё – нужен только синтез, новое единство, новая гармония. И тогда получится эта дивная музыка».

Третья притча из книги Паскаля Фолио «Сказки даосских мудрецов»:

«Среди многочисленных произведений искусств, хранившихся у императора, была древнейшая цитра, к которой уже долгое время никто не осмеливался прикоснуться. Легенда говорила, что корпус этого музыкального инструмента когда-то был вырезан из дерева Кири, в котором был заложен очаг всей энергии. Надменная голова дерева Кири вела беседы с ветром и звёздами, а глубокие корни питались дыханием дракона Земли. Дух дерева имел невероятную силу, и инструмент, который вырезал из него мастер-волшебник, был свиреп и неприручаем.

Лишь изредка встречались музыканты, которым удавалось его настроить, но ещё реже те, которые бы могли играть на нём. С течением многих династий все, кто пытался заиграть на ней, издавали нестройные и жалкие неблагозвучия.

Однажды император задумал выбрать нового мастера для игры на этой цитре. Ему хотелось знать, существует ли еще кто-то, чьё искусство не утратило своей божественной силы, или же этот дар безвозвратно утерян. По всей империи были разосланы гонцы.

Лишь немногие музыканты собрались у ворот дворца. Но никто не смог сыграть на цитре: звуки, извлекаемые ими из инструмента, были похожи на скрип, писк и визжание, вызывая лишь гримасы на лице императора.

Неожиданно в зале появился уличный музыкант. Он с благоговением взял в руки цитру, поглаживая её, словно пытался приручить упрямого коня. Одной рукой он слегка касался каждой струны, а другой настраивал. Его лицо сияло улыбкой возлюбленного, который любовался своей избранницей.

Сначала тихо, потом чуть громче стали звучать волнообразные чистые звуки, они то поднимались, то затихали, как приливы и отливы прибрежных волн. Несмотря на то, что на дворе стояла глубокая осень, все почувствовали, как тёплый ветерок проник в залу и принёс свежий аромат цветущей вишни. Лица собравшихся засияли от радости и умиротворения, а музыканты, стоявшие рядом, распознали в этой музыке образ Киао (дух весны).

Внезапно музыка ускорила свой темп и приняла тональность Чжи. Тёплый ветерок, играющий под балками, напоминал пение сверчков, пульс неутомимо стучал в жилах, и в телах бурлила жизнь. Почётные гости разом потеряли самообладание, они кивали головами, ритмично покачиваясь в такт волшебной музыки. Некоторые даже встали и пошли в пляс, но тут неожиданно звуки приобрели замедленный темп, имеющий тональность Ю. И сразу завыл ледяной ветер, огибая мраморные колонны, по всему залу закружились снежинки, вызывая беспредельную тоску и плач у присутствующих.

Цитра проиграла свою последнюю ноту, которая ещё долго раздавалась в углах зала. Затем понемногу звуки стали утихать и, наконец, воцарилась глубокая тишина. Казалось, прошла вечность, прежде чем император заговорил: «Что ж, тебе удалось, как никому другому, добиться успеха. Я назначаю тебя своим учителем музыки. А теперь скажи нам своё имя и где ты обучился такому редкому мастерству?»

Бродячий музыкант тихо улыбнулся и сказал: «Меня зовут Пеивох, Ваше Величество. По моему скромному мнению другие потерпели неудачу из-за того, что хотели услышать свою собственную музыку. Что же касается меня, то я предоставил цитре самой сделать свой выбор. Поэтому невозможно будет сказать, если это Пеивох играл на цитре или же цитра играла на Пеивохе. Благодаря этому божественному инструменту, я окончательно реализовал свою мечту музыканта, мне нечего больше искать».

Он осторожно положил цитру у подножия трона и переступил порог большой двери, обитой золотом. Очнувшись от потрясения, император велел вернуть музыканта. Но осенний туман уже поглотил его тень».