Это было как раз то, что нужно. Эйвилна погрузила новорожденного в ментальную скорлупу. В ней он должен находиться, пока не вернется Астэн. Оболочка оказалась настолько плотной, что ни один медицинский гений не смог разглядеть, а есть ли что-то внутри.

Жаль, такое изящное решение дало лишь половинчатый результат. Эйви полагала, что кокон не даст Илдреду никого полюбить и самого ребенка тоже полюбить будет невозможно. Но теперь приходилось признать, что в обратную сторону скорлупа не сработала. Даркус привязался к приемному сыну, несмотря на то, что тот казался абсолютно пустым.

Эйвилну это сильно раздражало. И особенно бесили непрекращающиеся попытки супруга исцелить Илдреда. Одно время стало казаться, что Даркус наконец-то смирился. Но появилась эта мерзкая девчонка, и теперь супруг с утроенным энтузиазмом взялся за старое. Раньше Эйви сквозь пальцы смотрела на бесконечные визиты чудо-докторов всех мастей. Их усилия не давали да и в принципе не могли дать хоть малейшего положительного результата. Но землянке неожиданно начало удаваться то, на что оказались неспособными местные светила. Эйвилна догадывалась почему. Хорошо, что девчонка сама не в курсе своих способностей и совершенно не умеет ими распоряжаться. Но тем не менее, чтобы подстраховаться, Эйви пришлось увеличить Илдреду дозу препарата.

Правда, мерзавка подготовила еще один неприятный сюрприз. Вот уж чего Эйвилна не ожидала, так того, что муженек увлечется смазливой тварью. Хотя, пожалуй, это недоработка самой Эйви. Слишком мало внимания уделяла супругу последнее время. По большому счету, Эйвилне на увлечение мужа было наплевать. Но сейчас, когда до назначенной любимым операции осталось всего пять дней, привязанность Даркуса может стать помехой. Однако это легко исправить. Сегодня вечером муженек получит свою порцию ласки.

Даркус сидел в комнате сына и смотрел на его милую мордашку. Декан просидел тут всю ночь. Ему не спалось. Он вглядывался в личико малыша, и ему мерещилась улыбка. А улыбка на лице Илди теперь стойко ассоциировалась у Даркуса с одной девушкой. С той, собственно, из-за которой он и не спал всю ночь.

Декан пытался анализировать события последних дней, и выводы, к которым он приходил, его пугали. Ну ладно первый поцелуй. Его еще хоть как-то, с натяжкой, можно было списать на эксперимент — попытку взбудоражить Валерию, чтобы пробудить ее ментальные способности. Но позавчера на пляже ни про какие эксперименты Даркус даже и не пытался думать. Да он вообще ни о чем не думал — ему просто крышу снесло. По-другому это дикое влечение описать было нельзя.

Романтика Серебряной долины? Чушь собачья! На Даркуса давно уже не действовали звезды и плеск волн. А вот что на него действовало, так это дерзкий, горящий взгляд: то полный восхищения, то возмущения, то насмешливый, то смущенный. Эта естественность Валерии заводила, она реально вышибала из мозгов все мысли.

Даркус не помнил, когда последний раз ощущал подобное. Вот так, чтоб дыхание перехватило от зашкаливающих эмоций. Может тогда, когда начал встречаться с Эйвилной? Да. Он восхищался ее изящной утонченной красотой. Ее грациозными движениями, идеальными аристократическими манерами.

Манеры… Вот тут у Валерии проблемы. Губы невольно тронула улыбка, когда перед глазами всплыла картинка: горящие праведным гневом глаза Леры и возмущенные и одновременно насмешливые слова:

— Полотенце не забыли захватить? Такой кусок ткани, которым вытираются после купания.

Разве так разговаривают со своим преподавателем? И как после этого Даркус мог удержаться и не провести мокрыми пальцами по нежной шее Валерии под видом, что продолжает гладить руку сынишке. Ему еще и губами хотелось коснуться этого нежного изгиба. Но в тот момент он удержался. Мужественно отправился за «куском ткани, которым вытираются после купания».

В тот момент удержался, но хватило Даркуса ненадолго…

Волнующие воспоминания мигом развеялась, когда декан услышал звук открывающейся входной двери. Эйвилна пришла с ночного дежурства. Этот звук подействовал, как холодный душ. И мысль, которая уже много часов крутилась в голове, опалила мозг. Это неправильно, тысячу раз неправильно — женатому мужчине, декану, увлечься своей студенткой. И пусть у Даркуса уже давно отношения с супругой стали формальными, пусть их связывает только больной ребенок, все равно нечестно по отношению к ней вот так вот поступать. Надо как минимум поговорить.

Даркус встал, чтобы выйти в гостиную встретить супругу, но Эйви опередила. Сама зашла в комнату Илди.

— Как малыш? — спросила она с улыбкой.

— Спал хорошо, — ответил Даркус.

И развернулся к кроватке, словно пытаясь убедиться, что так и есть.

Эйвилна подошла к супругу сзади и обняла за плечи:

— Люблю смотреть, как он спит. Наш малыш такой милый, правда?

— Да.

— Знаешь, Дарк, сегодня на дежурстве, когда пришлось провести вдали от моих мужчин целую ночь, вдруг почувствовала странную тоску. Мы так давно уже не проводили время вместе. Может, сходим куда-нибудь сегодня вечером?

— Давай, — ответил Даркус, аккуратно снимая руки Эйви со своих плеч. — Как раз хотел с тобой поговорить.

Валерия лежала на полу коридора с открытыми глазами и равнодушно смотрела в темноту.

— Вставай, — потусторонний голос с легкостью прошел через плотную прозрачную оболочку, обтянувшую Леру словно вторая кожа.

Кто-то стоял рядом. Он наклонился, ухватил за руку и потянул. Почему бы и не подняться? Разве есть какая-то разница, какое положение занимает тело: горизонтальное или вертикальное? Раз Валерию подталкивают вверх, значит, она встанет.

— Идем, — последовала новая команда.

И Лера пошла. Почему бы не пойти? Разве есть какая-то разница: двигаться или оставаться на одном месте? Ноги совершали привычные действия. Мышцы то сжимались, то разжимались, перенося тело в заданном направлении. В том, куда Валерию вели. Почему бы не идти именно туда? Разве есть разница, в какую сторону двигаться?

— Садись.

Валерию легонько толкнули назад. Она, безразлично повинуясь команде, опустилась в кресло.

— Пей.

К губам поднесли сосуд. Почему бы и не выпить? Мышцы гортани произвели привычные глотательные движения, и жидкость, у которой не было ни вкуса, ни запаха, ни даже температуры, полилась внутрь.

— Сейчас ты заснешь. Когда проснешься, не будешь помнить ничего.

Разве есть разница: спать или бодрствовать, помнить или забыть?

— Может, только последнюю фразу.

Лера продолжала опустошать кубок. Глаза начали слипаться.

— Дело не в пятнице. Проверь шрам.

Сосуд выпал из рук. Тело обмякло.

Элиана, Тьюрий и Айкен стояли в коридоре общежития и совещались, что предпринять. Они обошли все палаты и кабинеты клиники — Леры нигде не было.