– Напрасно ты так, Сюсьтик был твоим добрым другом…

Мышонок гомерически захохотал.

– Теперь это уже неважно. Потому что очень скоро муравей провалится к земному ядру и попадёт в самое пекло! В а-а-д!

– Мишель, немедленно возьми себя в лапы! – приказала Аля. – Сию минуту прекрати истерику, и хватит есть наколдованную еду!

– И не подумаю тебя слушаться, – Мишель перевёл дух и принялся за сушку с маком. – Я ем без остановки уже два дня и прекрасно себя чувствую. Ещё месяц-другой на такой диете, и я снова буду в строю. Я вырасту, стану сильным и укокошу этого адского муравья!

Чёрные глаза Мишеля засверкали необузданным колдовским огнём, и Аля с Вилли даже пошатнулись от внезапного приступа мышиного гнева. Мышонок был пугающим в своём негодовании.

Неизвестно, сколько времени длился бы их спор, если бы в подвале не зазвучала нежная музыка. Она лилась словно из души каждого существа, но на самом деле её источник находился в Тридесятом Царстве. Свет из люка стал ярче, и вскоре над существами засверкала целая радуга соцветий. Под трели флейты из Царства одна за другой вылетели две ослепительно красивые птицы, похожие на журавлей.

– Я помню этих птиц! Это До и Фа! – воскликнула Аля. – Они прилетали из Царства прошлым летом.

– Смотри, они прозрачные! Мышонок просвечивает сквозь них, перед нами птицы-призраки! – закричал Вилли.

Покружив над люком, птицы затянули песню о заповедной стране, и прекрасней этой мелодии существа ничего в жизни не слышали:

– Я догадалась, речь идёт о Лешем и Добрыдне, – прошептала Аля. – Они отправились в Тридесятое Царство и заблудились в нём. Мы не должны закрывать люк, чтобы они смогли выбраться!

– Курлы! – прокричала птица До, словно в знак согласия. Она грациозно изогнулась и улетела обратно в Тридесятое Царство. За ней последовала Фа. А после из сияющей глубины Царства донёсся протяжный зов:

– А-а-а-нци, домо-ой!

Аля и Вилли совсем позабыли про Анци, а он всё это время топтался неподалёку, наблюдая за происходящим. Услышав родной голос, Анци встрепенулся и со всех ног кинулся к люку. Стоя на самом краю, он ловко стянул с себя тельняшку, снял с шеи свисток на шнурке и небрежно отбросил в сторону – на родине они ему не пригодятся. Затем, хлопнув на прощание ушами, он исчез в Царстве.

– Возвращайся, Анци! – крикнула бяка, и из её глаз потекли ручейки слёз.

– Ух, Аля, он вернётся, не переживай, – Вилли шмыгнул носом.

– Конечно, вернётся, – сказала Аля. – И тогда мы сразу купим ему скейт-самоскок.

– Ага, в тот же день.

Аля и Вилли долго стояли на границе Царства, глядя вниз, и волшебный свет струился по их лицам. Наконец Аля сбросила с себя оцепенение, вильнула хвостом и сказала:

– Мишель, хватит дурака валять, поехали с нами.

Мышонок промолчал.

– Давай, что тут думать? Ты же волшебник, а нам позарез нужен волшебник в команде. Надо расколдовать Сюсьтика – мы потеряли в пещере кнут превращений…

– Ах, вот в чём дело! – завопил Мишель. – Вы ещё и кнут потеряли? Отстаньте от меня со своим Сюсьтиком, растяпы!

Обидные слова Мишеля были последней каплей. Не в силах больше сдерживаться, Аля закричала:

– Почему ты нас бросил? Струсил? Испугался Верховной? Куда ты исчез, когда мы летели на птице? Мы волновались, мы думали, ты погиб, а ты сидишь тут и объедаешься! Где твоя совесть? Разве ты забыл про наши планы?

Мишель сосредоточенно щёлкал тыквенными семечками. Он выдержал долгую паузу, прежде чем ответить:

– Ваши планы не имеют ни малейшего смысла. Мы проиграли, и пора это признать. Надо достойно принимать поражение. Сюсьтика не спасти, он само зло, пусть он жарится на адской сковородке. Всё пропало. Я бездарный колдун. Я ни на что не годен.

Мишель вгрызся в яблоко с таким остервенением, как будто от этого укуса зависела его жизнь.

Аля и Вилли с удивлением смотрели на мышонка, который снова, как и год назад, подвёл их в самый ответственный момент.

А потом Аля махнула рукой:

– Ладно, Мишель, как хочешь. Может, ты и правда заболел тридесятой грустью, тогда мы за тобой обязательно вернёмся, когда всё кончится. А пока тут посиди, не высовывайся. А ещё лучше – ложись и ешь лёжа, вдруг тебе постельный режим нужен. Только одна просьба: помой, пожалуйста, самоезд, а потом уже ложись.

Мышонок жевал, на его лице не отражалось никаких эмоций.

– Вилли, бежим! – позвала Аля. – Нам пора спасать Бякандию! Ёх-хо!

Как и предполагали Аля и Вилли, самоезд наотрез отказался продолжать путь. Он заявил, что не хочет уезжать, потому как его место во дворе дома непременно кто-нибудь займёт в его отсутствие. А ему здесь нравится, здесь он будет ждать мойки. К тому же, ему необходим отдых и мелкий ремонт.

Сколько Аля с Вилли его не уговаривали, чего только не обещали, самоезд лишь твердил своё извечное «вжж-вжж, вжж-вжж», и больше ни слова. А потом вообще повернулся к ним багажником и погасил фары.

Пришлось друзьям идти в Трутландию пешком, хорошо ещё, что находилась эта страна поблизости. Они решили срезать дорогу через пустырь и выйти на Пляжную улицу, а уж оттуда до границы рукой подать. Шагая по колдобинам пустыря и перебираясь через овраги, Аля потихоньку начала сомневаться в успехе их предприятия. «Куда мы идём? – думала она. – Зачем? Разве мы сумеем расколдовать Сюсьтика, если это не удалось даже Мишелю, волшебнику?» Кнут превращений она потеряла, Леший заблудился в Тридесятом Царстве, от Мобиуса нет никаких вестей, а Мишель чокнулся. Выходит, помощи ждать неоткуда. А тем временем злая колдунья Верховная набирает армию сторонников, а муравей продолжает расти как на дрожжах.

Мысли бяки разлетелись в стороны, потому что Вилли вдруг упал. Прыгая через канаву на обочине Пляжной улицы, он неловко приземлился и подвернул лапу. Вилли бросил сумку на траву, присел на корточки и заухал от боли.