Илья смутился и опустил глаза. Пыла поубавилось. Было видно, что ему неловко: — Окей. Пойдемте, Роман Александрович…

— Давай договоримся. "Ты" и "Роман", хорошо? Угли донести поможешь? А я дрова возьму.

— Ладно, Роман, — Илья, потупив взор, поднял пакет с углями и вышел во двор.

— Давай я порублю дрова, а ты складывай кострище, — предложил Литвин, доставая поленья из сетки.

— Я тоже умею топором работать, — хмуро заметил Илья.

— Не сомневаюсь, что твои родители растили тебя настоящим мужчиной, — одним глазом поглядывая на подростка сказал Роман, — Значит, как взрослый ты должен меня понять. Мне не хотелось бы, чтобы между нами с самого начала было какое-то непонимание. У тебя уже есть отец и на эту роль я не претендую. Но это не значит, что мы не можем быть друзьями. Пусть не сразу, постепенно. Ведь между нами больше общего, чем кажется на первый взгляд…

— Интересно, — недоверчиво посмотрел Илья, — и что же у нас с тобой общего?

— Мы оба любим твою маму. И хотим, чтобы у неё всё было хорошо. Так ведь? — Роман выпрямился и серьезно посмотрел подростку прямо в глаза. Серый взгляд Ильи смягчился. В них уже не было решимости биться до последнего. Литвин протянул открытую ладонь, — Мир?

— Мир, — выдохнул юноша и пожал поданную руку.

— Отлично, — лукаво улыбнулся Роман, — а теперь покажи как разжигают костёр профессионалы. А то, честно говоря, мне приходится это делать не так уж часто. И руки у меня растут не из того места…

***

— Я, наверное что-то очень хорошее сделала в прошлой жизни, если в этой ты мне достался… Так просто не бывает… — Ксения лежала на широкой груди Романа, щекой чувствуя, как бьётся сердце, — Ты просто виртуозно управился с детьми.

— Ага, виртуозно… Всю дорогу с Москвы статьи по психологии изучал… И, честно говоря, волновался…

— Спасибо тебе, Ром. Ты самый лучший…

— Да с чего ты взяла? — саркастично заулыбался он уголком рта, поглаживая её нежную кожу на плече, — Я наглый и прагматичный. Пальцем не пошевелю, если мне это не выгодно. У кого хочешь спроси. И всё это делаю из абсолютно эгоистичных побуждений. В моей семье должен царить мир. И если для этого нужно немного напрячься…

Телефон Ксении щёлкнул звуком входящего сообщения. Девушка взяла девайс, села на постели и начала набирать ответ.

— Кто там? — насторожился Роман. Он тоже поднялся и заглянул Ксении за плечо. Та спрятала гаджет и лукаво повела бровью:

— Другой мужчина. Интересуется планами на завтра.

Литвин вдруг резко помрачнел и отодвинулся. В глазах загорелся недобрый огонь. Ксения удивлённо посмотрела на него и повернула телефон экраном вверх:

— Ром, ты чего? Я пошутила. Смотри, это Настя. Уточняла во сколько мы утром за ней заедем.

— Никогда не смей больше даже шутить на эту тему, — в оливковых глазах Романа горела приглушённая усилием воли ярость, — Я всегда был ревнив, но когда дело касается тебя, меня просто песец как кроет. От малейшего повода. Как пелена какая-то опускается. Я с трудом себя контролирую. Боюсь, в таком состоянии я способен на всё. Даже на убийство.

Роман притянул Ксению к себе и впился в её губы. Жёстко, грубо, бескомпромиссно. До головокружения, до боли, насколько хватало дыхания.

— Только моя, — прошептал он, глядя прямо в душу, — без вариантов. Я должен быть в этом уверен. Всегда.

Перед большим монитором в кабинете Романа собралось несколько человек. Каждый занимался своим делом. Ксения смотрела на них и нервно барабанила пальцами по полированной поверхности стола. Почему-то ей было страшно. Одно дело догадываться, а другое точно знать, что человек, с которым ты прожила много лет замешан в убийстве. И, скорее всего, не в одном. А ещё грудь сверлило что-то противное холодное и колкое, как неслышимый человеческим ухом инфразвук наполняющий тревожной вибрацией окружающий воздух. Предчувствие неминуемой беды. Как будто эта видеозапись — ящик Пандоры. И сейчас оттуда посыплются козни и несчастья.

Ксения нашла глазами невозмутимый взгляд Романа. Тот, напротив, был спокоен, уверен и полон решимости. Девушка невольно залюбовалась им. Ноздри раздуваются в предвкушении, в расширенных зрачках горит азарт. Жаждет крови. Опытный боец, гладиатор, уже неоднократно познавший вкус победы и пристрастившийся к нему. Желающий окунуться в это упоительное чувство снова. Всё-таки правильно он сказал. Оставь войну мужчинам.

Уверенность Романа немного погасила волнение, но поселившиеся в душе смятение на уровне интуиции не покидало её:

— Рома, а может всё-таки не надо? Всего два года… Даже почти полтора. Я ведь уже нашла чем заняться… Закончу аспирантуру, освою новую профессию… А если не понравится, можно представить как будто в декрет сходила…

— Ну, в декрет, я надеюсь, ты скоро уйдешь по-настоящему, — Роман обнял её за плечи и потёрся щекой о висок, — С должности Юриного зама. Ну, или на худой конец заведующего отделением… — Он растянул губы в лукавой улыбке и интимно прошептал в ухо, — Сегодня же начнем серьезно работать над этим, — и уже вслух добавил, — А пока нужно довести начатое до конца. Я не привык бросать перспективные дела на середине. Повторяю. Ничего не бойся. У меня всё под контролем. Давай, Саша, включай запись.

— На какое время мотать, Ксения Сергеевна? И какую камеру? — охранник вопросительно посмотрел в её сторону.

— Ту, которая на входе в неврологию, где видно весь коридор. Примерно с девяти вечера.

Глядя на экран, где в ускоренном режиме транслировалась повседневная жизнь больницы, Ксения вновь погрузилась в атмосферу того вечера. Вот она возвращается из реанимации. Здоровается со сменившимися медсёстрами на посту. Вот пошла на обход, открыла дверь в одну палату, другую. Здесь что-то не понравилось, выговорила санитарке, та побежала за постельным бельем. А там больному поплохело, сделала срочные назначения, выглянула в коридор. Видно, как медсестричка спешит с заряженной стойкой от системы. Вот та самая дверь. Вошла не сразу. Помедлила, собираясь духом. Через пару минут вышла. Лицо напряжённое, губы дрожат… Вытерла слёзы рукой. Почти пробежала мимо поста к себе в ординаторскую. Медсестры сочувственно смотрят вслед и, наклонившись друг к другу о чём-то шушукаются. Вот появился Тихонов. Помахал рукой девочкам на посту, что-то сказал, улыбнулся, вручил им торт. Кивнул в сторону сестринской. Санитарочка с выпечкой ушла туда, видимо, ставить чайник. Алексей открыл дверь ординаторской. Зашёл. Пробыл там несколько минут, вышел. Осмотрелся вокруг. Коридор пуст. Весь персонал в сестринской, пьет чай с подаренным Алексеем тортом. Оглядываясь, идёт в конец коридора. В ту самую палату. Через семь минут выходит и направляется к запасному выходу.

— Стоп, — Роман торжествующе огляделся, — вот и доказательства. Время смерти, надеюсь, совпадает?