– По-моему, отличный выбор. К этому хирургу всегда много желающих, нам повезло, что у него нашлось время.

– Вы можете поверить, что я никогда с собой ничего не делала? – поинтересовалась Влада.

– Нет! – слишком быстро сказала Наташа.

– Нет… – с опозданием протянула Ксана. Влада если и была её ровесницей, то выглядела, конечно же, намного лучше, свежее, моложе. Возраст выдавал только взгляд: уставший, разочарованный, взрослый.

Мир телесного самоусовершенствования был от Ксаны бесконечно далёк, как и тот мир, где женщины покупают себе сумки за тысячу франков, снимают виллы в Лозанне и проводят месячишко в Дьяблере. Она даже во сне не могла увидеть, что делает круговую подтяжку или тратит на себя больше, чем может стоить пачка сигарет и чашка кофе. Носила то, что отдавали клиентки. Есть старалась там, где угощают, – вот и теперь жевала хозяйское печенье под укоризненным взглядом ближайшей собачки.

Влада улыбнулась.

– Я из маленького городка, – сказала она вдруг. – Мать моя даже мечтать не могла о такой жизни, а мне вот выпал счастливый билет. Одноклассницы давно как бабки выглядят. А я должна соответствовать, понимаете, девочки? Муж намекнул, что я теряю форму. Мне нельзя, никак нельзя терять форму… Я вместе с формой всё потеряю!

Наташа попыталась вернуть беседу в практическое русло:

– Вы не передумали? Подтяжка, блефаропластика, липосакция, грудь?

– Ещё абдоминопластика, у меня живот после родов вообще никакой.

Она задрала кашемировый джемпер, предъявив вполне симпатичный загорелый животик и лишь чуточку поплывшую талию.

– Давайте проведём ещё одну консультацию с хирургом, если вы сомневаетесь, – предложила Наташа. – Мы вас прекрасно понимаем, это очень серьёзное решение.

Влада взяла со столика телефон, нашла нужную фотографию и показала Наташе с Ксаной:

– Вот так я хочу выглядеть.

На фото была представлена типичная инстаграмная красотка в купальнике – ни ста граммов своего. Пухлые губки, пышные волосы, грудь в виде воздушных шариков и живот дощечкой.

– У нас все прямо молятся на эту Лизу, – вздохнула Влада. – А ведь она даже не хочет, чтобы её здесь выкладывали, это всё муж! Бабе, представьте, уже полтинник, а он с ней играет, как с куколкой. Грудь заставил сделать, губы, всё вот это… Сам с ней по бутикам ходит, фоткает. Я однажды слышала, как он кричит в примерочной: «Больше секса! Ложись на пол, прими соблазнительную позу!» Лизе потом пишут, в любви признаются, а он за неё сам отвечает – кайф ловит.

Наташа шумно вздохнула, осуждая этим вздохом нравы современной России. Ксана осторожно спросила:

– И вы хотите быть такой же?

– Нет, ну выглядит-то она супер! В общем, я хочу всё как у неё. Хирург сказал, что минимум год придётся восстанавливаться, но я готова. Сын уже взрослый, учится где-то здесь же, в Швейцарии, я всё никак не могу название города выучить. Я по-ихнему не шпрехаю.

– Ну, значит, договорились. – Наташа поднялась с места, так и не прикоснувшись к своей чашке чая. – Запишем вас на повторную консультацию в ближайшее время. Фотографию Лизы перешлите мне, я распечатаю для доктора.

– Хорошо. – Владе явно не хотелось отпускать гостей, но она тоже встала, и белые собачки моментально сорвались со своих мест, начали кружиться вокруг её ног, как пух и перья из разодранных подушек.

К машине снова шли через орхидариум.

– Хотите, я вам цветов с собой нарежу? – предложила Влада. Прозвучало это по-деревенски, запросто. Ксана испугалась: вот только срезанных редких орхидей ей не хватало для полного счастья.

– Ну что вы, они такие красивые, пусть растут!

– У меня ещё платья остались из прошлых коллекций, может, посмотрите?

Да она подружиться с нами хочет! – догадалась Ксана. Одинокая, несчастная женщина. Как мы все. Только у неё денег больше, вот и вся разница. «Ты о чём-то другом, кроме денег, думать можешь?» – сердился недавно Андрюша. Ксана честно отвечала – не могу.

– В другой раз посмотрим.

– Приезжайте в любое время!

Влада махала им рукой, пока не скрылась вместе с виллой из виду.

– Кошмар, – сказала Наташа.

– А по-моему, славная, – заметила Ксана. – Только я не очень поняла, зачем мы к ней сегодня приезжали.

– Так в контракте прописано. Приезжаем в любое время, обсуждаем все вопросы с переводчиком.

– Даже если переводить нечего?

– Ну, я хотела, чтобы ты оценила специфику клиента. Это самый главный наш клиент на ближайший месяц, имей в виду. Да, чуть не забыла! Завтра привезут грудничка, который по ночам дышать не может. Встречаем в аэропорту Женевы и сразу дуем в клинику. А на сегодня всё, отдыхай. Тебя как, опять на Флоне высадить? – Это прозвучало ехидно, но Ксана и бровью не повела. И сделала вид, что не заметила резкого перехода на «ты».

– Если можно, на площади Риппон, – попросила она.

Обратный путь, как всегда, показался быстрее, машинка резво спустилась с холма, оставив позади густые леса, среди которых, вспомнила Ксана, припрятан маленький симпатичный музей. А на другом конце города имеется менее симпатичный – «Ар брют», искусство душевнобольных.

Лозанна выплывала из памяти, как из тумана, раскладывалась на кварталы, соединялась улицами, прыгала с горки на горку. Вот уже и дворец Рюмина – громадный, названный именем безвременно почившего русского юноши. Гаврила Рюмин завещал все свои деньги городу, и власти решили выстроить прямо под собором нестыдный дворец в итальянском стиле. Чем-то он напоминал дворцы Петербурга с их несколько картонной, вторичной красотой. Колонны, богатая лепнина, позеленевшие от времени будто бы венецианские грифоны, повернувшиеся друг к другу спинами… Время разукрасило дворец на свой лад: почерневшие за сто лет стены сделали фальшивую постройку почти что настоящей. А внутри теперь музей, если Ксана правильно помнит, бесплатный.

Музей был ещё открыт, да не один – целых пять под одной крышей. Геология, искусство, археология, зоология, монеты. Возможность сэкономить на зрелищах Ксану всегда радовала. Вот только в музее искусств – странные инсталляции, которых Ксана не понимала: ещё один мир, с которым у её мира нет ничего общего. Монеты – увольте. Лишнее напоминание о Долге и вечном безденежье. В зоологическом, наверное, чучела – тоже не слишком соблазнительно. Значит, археология и геология. Ксана вошла в зал стеклянных витрин с черепками и макетами доисторических поселений и чуть не запнулась на ровном месте. Как всё это похоже на родной геологический музей её детства! Конечно, этот, в Лозанне, намного богаче – оправами, которые порой ценнее бриллиантов.

В свердловском, папином музее царили провинциальность и запустение. Витрины были дряхлыми, подписи под минералами сделаны в середине прошлого века. Вроде бы и сейчас так… Но дух музея, где поклоняются прошлому, говорят с камнями и бережно хранят какие-то еле видные отпечатки раковин, был здесь точно тот же по составу и выдержке. Закроешь глаза – и можно поверить, что папа всё ещё жив.