– Ты хочешь сказать, Коля, что… – Савелий запнулся. – А почему убили барменшу?

– Барменша была свидетелем, Савелий. Я думаю, она сломалась, и ее устранили. Кстати, я рассказывал, что у нее в комоде нашли новый мобильный телефон, который она не уничтожила, пожалела. По этому телефону они держали связь. Я уверен, что ее партнер от своего телефона избавился. Так вот, на нем всего три звонка с неизвестного номера: в девять пятнадцать вечера двадцатого августа, когда был убит таксист; в восемь вечера двадцать второго, в субботу, когда был убит Гетманчук; и последний – в одиннадцать вечера в понедельник, двадцать четвертого, когда была убита сама барменша. Удивительное совпадение! Кстати, она, если помните, была в халате и бигуди, возможно, уже легла. Но в дверь позвонили, и она поднялась. Я не представляю себе женщину, которая встречает гостя запросто, в халате и бигуди, если только это не… Кто, Савелий? Напряги полушария, как говорит наш философ. Ну?

– Женщина? – неуверенно произнес Савелий.

– Молоток, Савелий! Ей позвонили двадцатого августа, после ее звонка мужу, и она сообщила Иксу, где будет ее супруг примерно через час; та же история повторилась в субботу – ей позвонили и сообщили, что Гетманчук задерживается, вернется домой примерно в десять…

– Я не понимаю… Коля, ты хочешь сказать, что Светлана Овручева… Что барменша убила Гетманчука? Или… как это понимать?

– А как это еще можно понять? Однозначно, как говорит наш философ!

– А отпечатки на пистолете? – спросил Федор.

– Отпечатков нет, убийца был бы идиотом, если бы не стер их. Народ сейчас подкованный.

– Зачем она выбросила пистолет в мусорный ящик в своем дворе? – спросил Федор.

– И на старуху бывает проруха. Растерялась, хотела поскорее избавиться. Могли ведь и не найти. То, что нашли, – чистая случайность.

– Подожди, Коля, – сказал Савелий. – Она – это кто?

– Спроси у Федора. Он же охватывает картину в целом, с философской точки зрения, не то, что мы, которые ковыряются в мелочовке. Он тебе доложит.

– В каком смысле, Федя?.. – упавшим голосом произнес Савелий. – Это… Неужели Елена Гетманчук?

Федор пожал плечами.

– Не знаю, Савелий. Капитан уже все решил…

– То, что она выбросила пистолет в мусорку в своем дворе, говорит в ее пользу, – сказал Коля.

– Почему?

– Если она совершила подобную глупость, Савелий, то комбинацию задумала, скорее всего, не она, у нее не хватило бы интеллекта, как опять-таки говорит Федор. Тем более и училась она так себе… – Капитан взглянул на молчащего Федора. – А тебя я не понимаю, философ! Лезешь в самую…

– А ты не допускаешь, что пистолет Светлане Овручевой мог дать Гетманчук? Что он и был тем самым Иксом? – спросил Федор.

– Даже не смешно! Хотя, допускаю, если бы не убийство Светланы Овручевой, комбинация могла выстроиться по-другому. Но Гетманчук не мог ее убить, его уже не было. Значит, Савелий, он не Икс и не Игрек. Он здесь жертва, такая же, как Овручев. Оба – жертвы заговора Икса и Игрека. – Коля по-прежнему обращался только к Савелию. – У Светланы Овручевой был мотив убить мужа, а у Елены… Спроси у Федьки. Он с ней подружился, навещает, утешает, вытирает сопли. Тебя затащил к ней, ты у нас знаток бабских романов, ты якобы все про них знаешь. Спрашивал небось, как она тебе… И что ты ему ответил, Савелий? Что в тихом омуте черти водятся? Что она никакая? Сонная и незрелая? Как эта… Как ее? О которой рассказывал наш философ – учительница воскресной школы из Америки. Теперешние девчонки созревают быстро. И тут в масть показания ненормальной актрисы, которая видела бегущую через двор женщину. Женщину! А подруга барменши, Диана, официантка, вспомнила, что видела Светлану с женщиной на скамейке в парке, в полдень, когда проезжала мимо. В понедельник, семнадцатого августа, за три дня до первого убийства. По описанию Дианы, женщина похожа на Елену Гетманчук – такая же тонкая и с белыми волосами, и одежда – голубая блузка и белые брюки. Это доказывает, что они были знакомы. Пистолет находился в сейфе в квартире Гетманчука, и у обеих был мотив. Это если коротко. И еще одно! Таксиста убили одним выстрелом, Гетманчука – двумя, барменшу – снова одним. Убийц было двое, и у одного из них рука оказалась тверже.

– Это косвенные улики, – заметил Федор.

– А если бы не нашли пистолет… – неуверенно произнес Савелий.

– Если бы не нашли пистолет, то и того, что нашли, было бы достаточно: следы смазки в комоде и сейфе, пальчики вдовы там же, затем – показания Дианы и актрисы…

– У нее есть алиби на момент убийства таксиста? – спросил Федор.

– По ее словам, она была дома одна. А вечером в понедельник, когда убили жену таксиста, у нее была мама. И почему-то мне кажется, что при ближайшем рассмотрении это алиби окажется пшиком по той простой причине, что мамаша, допустим, задержалась у подруги…

– А ты не допускаешь, что был еще кто-то, кто пока в тени? – спросил Федор. – Именно он вступил в сговор с Овручевой?

– Икс у нас есть, Игрек – тоже, теперь еще и Зет? – иронически спросил капитан. – Разберемся, не бойся.

– И что теперь? – печально спросил Савелий.

– Елена Гетманчук сегодня утром была задержана. Посмотрим, Савелий.

Потрясенный Савелий ахнул. Наступила тишина. Федор подавленно молчал.

– А чего это мы сидим, как на похоронах? – сказал вдруг капитан. – Савелий, наливай!

Федор Алексеев поднялся.

– Мне пора.

– Не свисти, философ! – В голосе капитана была насмешка, но за ее нарочитостью угадывалось смущение. – Никуда тебе не пора. Ты что, не знал, чем дело кончится? Ты же не мог не знать! Ни за что не поверю, что ты не догадывался! Или ты думал, что она свалит в Англию, следствие зависнет, и все забудут? Ты же был в шкуре ищейки! Было убийство… Убийства! А ты – как пацан, честное слово! Не понимаю, что ты в ней… Убей, не понимаю! Не ожидал. Давай, дуй на озеро, дыши свежим воздухом, считай звезды. У тебя учебный год на носу, займись делом. Убийца должен понести заслуженное наказание. Невиновна – отпустят. Но я бы не очень на это рассчитывал. Она пока молчит, но это пока.

Федор кивнул Савелию, взял папку и ушел, печатая шаг.

Капитан Астахов сквозь зубы выругался… Савелий сидел с перевернутым лицом.

– Но ты-то хоть понимаешь, что происходит? – воззвал к нему капитан.

Савелий кивнул.

– А может… неправда? Такая девочка…

Капитан Астахов только рукой махнул.

Федор Алексеев бросил в спортивную сумку свитер, фонарик, блокнот, спальник; сварил кофе, залил в термос; заехал по дороге в гастроном, купил воды, хлеба, ветчины и бутылку водки и поехал на проспект Мира, к дому Елены Гетманчук. Окна не светились, в квартире никого не было. Федор отправился по старому адресу Елены. Дома находилась одна заплаканная мама, Кристина Юрьевна. Она бросилась к Федору как к родному.