Оперативно-розыскные мероприятия касались нелегальных валютных операций. Социалистическое правительство, пришедшее к власти во Франции после президентских выборов в мае 1981 года, распорядилось, чтобы граждане, как и предприятия, обязательно извещали о крупных переводах валюты. Это весьма существенно осложнило работу расположенных во Франции мировых концернов, а для Хорста Дасслера, с его запутанными и часто тайными сделками, соблюдение новых правил было просто немыслимо.

Некоторые менеджеры из ближнего окружения Дасслера были убеждены, что таможню активизировал Андре Гельфи. «Самые компрометирующие документы нашли за зеркалом в ванной комнате Гельфи, – сообщает один из них, – и, конечно же, он их специально туда засунул». Дидье Фортерр, финансовый директор SMPI, которого три дня продержали в Марселе на допросах, якобы услышал от полицейских, что наводку дал Андре Гельфи. Дело в конце концов ушло в архив без каких-либо серьезных последствий для Дасслеров. Некоторые служащие указывали на то, что министром финансов Франции в то время был Анри Эммануэлли, член парламента южно-французского региона, в котором Adidas обеспечивал работой большое количество людей. Но у Деде Сардины был еще последний туз в рукаве.

Вооружившись документами, Андре Гельфи поехал в Херцогенаурах и все там выложил. Дасслеры, к своему ужасу, узнали, что очаровательный француз годами поддерживал их мятежного сына и брата и вложил миллионы в строительство побочной империи небывалых масштабов.

Кете Дасслер была вне себя. Она уже давно предполагала, что Хорст обманывает семью, но правда о Sarragan превзошла все ее подозрения и стала для нее сокрушительным ударом. Теперь выяснилось, сколько денег Хорст вложил в свои тайные операции и какие средства Adidas он присвоил для собственных целей. Масштаб обнаружившихся двуличия и лживости поразил всех.

Это разоблачение вызвало настолько сильную реакцию, что едва ли было возможно решить возникшие проблемы путем разумного разговора. «Были длительные периоды, когда Хорст соглашался говорить с другими членами семьи только в присутствии адвоката, – свидетельствует Гюнтер Заксенмайер, бывший руководитель экспортного отдела в Ландерсайме. – Он был в явной депрессии».

Вне себя от злости, Кете полетела в США, чтобы своими глазами увидеть, что именно Хорст приобрел без ее позволения. Дон Корн, начальник текстильного подразделения Adidas USA, не видел ее много лет. Он очень удивился, когда ему позвонил ее ассистент и попросил его забрать фрау Дасслер из аэропорта. «В ее глазах пылал огонь», – вспоминает Дон Корн. Как только Кете Дасслер вышла из самолета, из нее полился поток ругательств.

Ссора между Хорстом и сестрами снова и снова угрожала завершиться окончательным разрывом. Некоторые менеджеры Adidas были в курсе, что сестры Дасслер предлагали брату выкупить его паи и его предприятие в Ландерсайме. Хорст, однако, ничего не хотел слышать об этом, и Кете настоятельно просила детей помириться.

После нескольких недель взаимных обвинений сошлись на том, чтобы выплатить Андре Гельфи 15 миллионов швейцарских франков. Объединенные в Sarragan компании и доли будут под контролем семьи Дасслер. Андре Гельфи, не желая того, помог Хорсту Дасслеру подготовить его возвращение в Херцогенаурах.

Бернара Одине угощали на террасе Дасслеров в Херцогенаурахе кофе и сливовым пирогом. При поддержке Альберта Хенкеля, своего доверенного юрисконсульта, Кете объясняла ему, что компании нужен менеджер для управления Adidas France. Хорст, в то время все еще руководивший французским дочерним предприятием, должен был вернуться теперь в головной офис в Херцогенаурахе. «Мы не всегда во всем соглашались, – разъясняла Кете Дасслер, – но сейчас настало время взять ему в свои руки бразды правления. Что бы ни случилось в прошлом – он, бесспорно, лучший кандидат на позицию управляющего этой фирмой». Хорст, между тем, затягивал с решением и долгое время курсировал между двумя локациями.

Одине после некоторого колебания согласился занять пост в Ландерсайме. Он прошел шестимесячную стажировку в Херцогенаурахе и отправился в путь. Перед отъездом Альберт Хенкель дал ему еще несколько примечательных советов. «Не провалите дело, – напутствовал он. – Если вы совершите какую-то оплошность, вам конец». Бернар Одине скоро узнал, что это означало. Сотрудники в Ландерсайме, ожидавшие будущего шефа, убрали флаги, обычно развевавшиеся на ветру у подъезда к корпусам Adidas. «Мы не хотели, чтобы этот тип считал, что мы вывесили флаги в его честь», – говорил руководитель бюро. По мнению обитателей Ландерсайма, Бернара Одине, новичка и посланца из Херцогенаураха, следовало как можно скорее отправить домой.

«Прием был ледяным, – вспоминает Одине. – Они отказывались передавать мне документы, нужные для работы, и постоянно с недоверием наблюдали за мной». Противодействие принимало гротескные формы: когда Одине впервые участвовал с французскими менеджерами в отраслевой ярмарке, он тщательно изучал всю выставленную на стенде обувь. За его спиной сразу же зашептали, что он определенно шпионит для немцев.

Предполагаемый шпион вскоре переметнулся. Он стойко сносил оскорбления своих французских коллег и одновременно со все бо́льшим восхищением наблюдал за работой Хорста Дасслера. Он быстро пришел к выводу, что Кете Дасслер права и Adidas зря теряет драгоценное время: атакуемой американскими новичками фирме был нужен жесткий и энергичный начальник с непререкаемым авторитетом. И не было ни малейшего сомнения в том, что этим человеком был Хорст Дасслер. Многие менеджеры, даже в Херцогенаурахе, разделяли это нетерпение. С тех пор как Хорст хотя бы внешне помирился с матерью и сестрами, его влияние на головном предприятии росло, и многие сотрудники Adidas жаждали, чтобы Хорст освободил компанию от ее обывательски ограниченных и старомодных порядков.

Недовольство персонала достигло апогея, когда трое авторитетных немецких менеджеров предъявили ультиматум. Финансовый контролер Клаус-Вернер Беккер, Федор Радманн, руководитель отдела спортивной рекламы, и Ханс-Йорг Бауэр, управлявший текстильным подразделением, затребовали в письменном послании к Дасслерам, чтобы Хорст незамедлительно вернулся в Херцогенаурах. Им надоела нерешительность семейства. Ультиматум, однако, не привел к каким-либо изменениям. И года не прошло после вынужденного примирения с матерью и сестрами, но Хорсту этого было достаточно. Он сообщил Клаусу-Вернеру Беккеру, одному из авторов ультиматума, что ведет переговоры с несколькими инвестбанками. Он готовил предложение о выкупе долей сестер. Стоимость компании была оценена аж в два миллиарда долларов.

Тем временем Кете Дасслер все же пришла к решению не строить больше препятствий возвращению сына. После инсульта состояние ее здоровья стремительно ухудшалось, и ей было важно принять все меры, чтобы дети после ее смерти не воевали друг с другом.

Отношение Кете к сыну стало в последние годы ее жизни значительно теплее. Он платил ей терпением, сочувствием и пониманием, а также проявлял интерес к ее личной жизни. Вскоре после отказа, полученного в Бразилии, она вступила в отношения с одним австрийским обувным фабрикантом. Он много лет работал поставщиком Adidas и был сильно моложе вдовы. Роман вызвал замешательство у дочерей Кете, и многим немецким менеджерам, видевшим эту пару вместе, становилось неспокойно на душе, тем более что обувной фабрикант был шефом Adidas Austria. «Было очевидно, что мужчина воспользовался одиночеством фрау Дасслер», – высказался один из них.