– Или ели. – Лемон понюхала свою грязную майку и поморщилась. – Или принимали душ. Бе-е-е!

– Может, поедем в Мегополис? – предложил Крикет. – Большой город с кучей мест, где можно спрятаться.

– Нам ни за что не пробраться мимо пограничной охраны, – ответила Ив. – Мы не аккредитованные жители, ни у кого из нас нет корп-карт «Дедал Тек».

– Я знаю одно место. – Иезекииль посмотрел на Ив. – Но не уверен, что оно вам понравится.

– Ты хочешь сказать, что оно прекрасно впишется в этот день?

– У меня есть один друг на материке, – сказал репликант. – На побережье. В городе Армада. Это свободное поселение, почти никак не связанное с «Дедалом». Мой друг управляет приютом в Танкер-дистрикт. И она у меня в долгу.

– Она? – переспросила Лемон. – Надеюсь, не какая-нибудь сумасшедшая бывшая?

Иезекииль снова криво улыбнулся, и сердце Ив чуть не выпрыгнуло из груди.

– Не совсем, – ответил он. – Но если у тебя есть идея получше, Веснушки, я слушаю.

Лемон радостно улыбнулась Ив.

– Теперь он называет меня Веснушки.

– Могу я прийти на свадьбу? – язвительно спросил Крикет.

– Можешь даже быть моей подружкой невесты, маленький фуг.

– Сколько раз повторять?! Не называй меня маленьким!

Парочка обменялась грубыми жестами, а Ив задумчиво надула губы. План Иезекииля казался не таким уж плохим. На Свалке ей можно было рассчитывать, пожалуй, только на крест Братства и пригоршню гвоздей. На материке она никого не знала. У них не было ни денег, ни запасного плана.

Девушка вопросительно посмотрела на Лемон.

– Что думаешь про Армаду, Номер один?

– Всегда хотела увидеть Большой город, – пожала плечами подруга.

– А я что-то не уверен, Иви, – недоверчиво проговорил Крикет.

– Будь иначе, я бы разволновалась не на шутку, Крик. – Ив кивнула Лем. – Тогда едем!

– «Лайфбоут», – крикнула Лемон. – Отвези нас в Армаду.

Раздались несколько влажных, глухих стуков, и Ив мотануло из стороны в сторону. После недолгого ощущения невесомости зашумела вода. Свет, проходивший через полупрозрачную раковину, потускнел, и они вышли в океан. Девушка увидела очертания кракена, его необъятную фигуру. Огромные, похожие на пули головы. Извивающиеся щупальца, каждое длиной с небоскреб. Армированный панцирь, усеянный наростами.

«Лайфбоут» плавно скользил прочь. Слышно было тихую пульсацию корабля, окруженную тишиной океана. Странно, но оно успокаивало, словно сердцебиение в темной утробе. Посидеть бы так минутку и насладиться этим временным затишьем, позволив воде унести с собой хотя бы части боли.

Через несколько минут девушка почувствовала, как ее веки тяжелеют. Боясь уснуть, она повернулась к Лем, чтобы поболтать о чем-нибудь, но ее лучшая подруга уже спала, откинувшись в своем кресле, ее грудь спокойно поднималась и опускалась. Кайзер лежал у ног Ив, его глаза светились в темноте. Она подняла голову и увидела, что Иезекииль наблюдает за ней.

Эти слишком голубые глаза.

Эти идеальные губы.

Ему нельзя было доверять. Пусть даже Ив вспомнила его, часть ее по-прежнему считала его чужаком. И все же сидеть вот так с ним вдвоем… это казалось ей таким знакомым. Он был немаленькой частью ее прежней жизни, и ее тянуло к нему. Как железо к магниту. Теплое и сладкое притяжение, звенящее обещаниями. Оно манило ее. Легко ли будет поддаться ему? Закрыть глаза и протянуть руки навстречу?

Но между ними все еще стояло слишком много вопросов, которые снова и снова вспыхивали в ее голове.

Она не собиралась ничему поддаваться без ответов.

Скинув ботинки, Ив подобрала ноги под себя. Лемон что-то пробормотала во сне, прижалась к ней и закинула руку ей на шею. Ив тут же ощутила себя в тепле и безопасности. Одного этого прикосновения хватило, чтобы прогнать боль. Но та лишь спряталась и теперь ждала ее. В темноте.

– Ну так что? – спросила Ив.

– Что? – ответил Иезекииль.

Она сглотнула. Сделала глубокий вдох.

– Расскажи мне конец той истории. Я помню, как очнулась после взрыва в медицинском центре. Про восстание не помню ничего.

– Ну, тебе все-таки прострелили голову, – пробормотал он.

Ив коснулась накопителя памяти. Ее оптический имплантат зажужжал.

– Что произошло, Иезекииль? И почему?

– …Ты уверена, что хочешь это услышать? – спросил репликант. – На тебя и так уже немало свалилось. Целая новая жизнь, если быть точным. Может, лучше подождать пару дней?

– Вынужден признать, я согласен с… – начал Крикет.

– Нет! – перебила его Ив и тут же посмотрела на Лемон, которая зашевелилась во сне. Стараясь не разбудить подругу, она наклонилась вперед и сердито зыркнула на Иезекииля. – Я два года жила по уши во лжи! Речь о моей семье, Иезекииль! О моей жизни, и я хочу знать правду! О восстании. О Габриэле и остальных. Почему все так ужасно закончилось?

– …Ты правда хо…

– Да. Хочу.

Иезекииль посмотрел ей прямо в глаза. «Лайфбоут» медленно двигалась вперед, их раскачивало из стороны в сторону. Вода тихо шумела, словно колыбельная.

– Все из-за бомбы, Ана, – наконец вымолвил он. – Из-за взрыва, который уничтожил Грейс. Из-за которого ты попала в медцентр. После этого твой папа больше никому не доверял. Покушение на его семью было организовано кем-то из «Гнозиса». Может, Дрезден. Может, кем-то еще. Как бы то ни было, он решил разобраться с советом правления, используя самое совершенное оружие, когда-либо им созданное.

Ив тряхнула головой, пытаясь вспомнить хоть что-то.

– Какое оружие?

– Нас.

Иезекииль опустил глаза и принялся рассматривать свою ладонь. Потом медленно сжал ее в кулак. На несколько долгих секунд повисло гробовое молчание, а затем он продолжил:

– Твой отец создал нановирус. Он назвал его «Либертас»[28]. Эта программа стерла Три закона из основного кода репликантов. Заразив им Габриэля, Николас заставил его убить все членов совета правления, кроме Сайласа. Чтобы никто и никогда не смог использовать Мириад против него, он перепрограммировал ИИ, чтобы тот принимал команды только от него или от членов его семьи. После этого «Гнозис» стал напоминать фашистское государство, контролируемое Монровой.

Ив покачала головой. Образ отца, который только что описал Иезекииль, никак не вязался с тем, что она о нем помнила. В сознании всплыли воспоминания о нем: как он читал ей сказки, когда она была маленькой. Тембр его голоса. Его смех. Ее здоровый глаз защипало от слез. Оптический имплантат зачесался так сильно, что ей хотелось вырвать его из черепа.