нашим стажером-артиллеристом. – Она кивнула комусо. – Сделайте мне одолжение, триумвир.

– Какое?

– Отправьте ее в нокаут, пока она не попыталась кого-нибудь убить.

Последнее, что увидела Хоури, был золотой блеск взлетевшего бамбука.

Силвесту показалось, что он ощутил запах духов Паскаль еще до того, как заметил ее в толпе, собравшейся на улице у тюрьмы. Он инстинктивно сделал к ней шаг, но два здоровенных охранника, сопровождавших его от дверей камеры, пресекли эту попытку. Толпившиеся встретили его появление свистом и бранью, но он никак на это не отреагировал.

Паскаль дипломатично поцеловала его, заслоняя свои и его губы рукой в шелковой перчатке.

– Опережу твой вопрос, – шепнула она, и эти слова были еле слышны в злобном шуме толпы. – О том, что происходит, я имею такое же представление, как и ты сам.

– Значит, это дело рук Нильса?

– А чьих же? Только он имеет право забрать тебя из тюрьмы больше чем на день.

– Жаль, что у него нет желания запретить мне возвращение в тюрьму.

– Он мог бы… если бы не был обязан одновременно угождать своим сторонникам и оппозиции. Знаешь, ты уже давно заблуждаешься, считая его своим главным врагом.

Они вошли в стерильную тишину ожидавшей их машины – переделанного экспедиционного багги: обтекаемый корпус, четыре огромных надувных колеса, на крыше шаровидная башенка со средствами связи. Машину покрасили в алый цвет – любимый цвет увлажнистов. За ветровым стеклом болтались брелоки в стиле Хокусая.

– Если бы не мой отец, – продолжала Паскаль, – ты бы погиб во время переворота. Нильс защитил тебя от твоих самых лютых врагов.

– Значит, революционер из него никудышный.

– Между прочим, этот никудышный революционер ухитрился свергнуть твою власть.

Силвест пожал плечами:

– Что ж, и то верно.

На переднем сиденье, за перегородкой из армированного стекла, расположился охранник, и машина двинулась сквозь толпу по направлению к городской окраине. Проехали древесный питомник, спустились в тоннель, выбрались по нему за периметр.

Две другие правительственные машины катили следом. Это тоже были переоборудованные багги, но их покрасили в черное, и сидели в них солдаты в масках и с автоматами. Проехав около километра по темному тоннелю, колонна задержалась у шлюза, там, где пригодный для дыхания городской воздух отделялся от атмосферы Ресургема.

Солдаты, оставаясь на местах, натянули маски для дыхания и очки с выпуклыми стеклами. Затем машины выехали на поверхность. Был серый день; дорога шла между бетонными стенами, по территории, расцвеченной красными и зелеными огнями.

На бетонной площадке уже ждал самолет, стоя на треножнике с опорной рамой. Нижняя поверхность крыльев светилась так ярко, что резала глаз. Ионизированный слой воздуха между площадкой и крыльями дрожал.

Водитель порылся в бардачке и достал маски для дыхания, протянул одну Силвесту.

– Вообще-то, в ней особой необходимости нет, – сказал он. – С тех пор как вы, доктор Силвест, в последний раз выезжали из города, содержание кислорода в воздухе повысилось на двести процентов. Некоторые уже пробуют дышать вообще без маски. Выдерживают минут десять без вреда для организма.

– Должно быть, это пресловутые диссиденты, которых Жирардо предал в ходе переворота, – предположил Силвест. – Ожидалось, что они будут вести переговоры с лидерами «Истинного пути» в Кювье. Я им не завидую. Запудрят себе легкие, как раньше запудрили мозги.

Сопровождающий никак не отреагировал на эти слова.

– В воздух выпускают энзимы – пожиратели пылевых частиц. Это старая марсианская биотехника. Еще мы повышаем влажность воздуха, и пыль слипается в тяжелые гранулы, которые уже не переносятся ветром. В общем, содержание пыли в атмосфере снижается.

– Отлично! – Силвест зааплодировал. – Какая жалость, что все это делается ради такой жалкой дыры!

Он прижал маску к лицу и стал ждать, когда ему откроют дверь. Ветер был умеренный, несомые им песчинки покалывали лицо.

К самолету пришлось двигаться почти бегом.

Он показался желанным островком свободы и тишины. Пышный интерьер был отделан в государственных красных тонах. Солдаты, приехавшие на других машинах, входили через вторую дверь.

Силвест увидел Нильса Жирардо, пересекавшего асфальтовую площадку. Жирардо шагал враскачку, причем раскачка начиналась от плеч, так что он смахивал на циркуль-измеритель, перемещаемый по чертежной доске. Силвест почувствовал себя так, будто с ног до головы превратился в лед. Потом руководитель государства исчез из виду, а через несколько минут ближайшее крыло окрасилось в фиолетовый цвет, окуталось нимбом из возбужденных ионов. Самолет оторвался от площадки.

Силвест протер иллюминатор и стал смотреть на тающий вдали Кювье, или на Ресургем-Сити, как его называли теперь. Впервые после переворота удалось увидеть город целиком. Статуя французского натуралиста снесена. Былая простота колониальной жизни утрачена безвозвратно. Пена человеческого жилья беспорядочно выплеснулась из куполов; дома с индивидуальным воздухоснабжением лепятся к большим и малым крытым переходам. Кругом рассыпаны во множестве прозрачные купола-теплицы, заполненные зеленью. Есть и питомники на открытом воздухе, их геометрическая правильность действует на нервы; в ближайшем будущем они распространятся далеко за пределы города.

Облетев город, самолет взял курс на север. Внизу вилось кружево каньонов. Иногда попадались маленькие поселения – чаще под прозрачным куполом, реже под длинным строением ангарного типа. Свет крыльев самолета озарял их на миг. Но по большей части это были дикие земли: ни дорог, ни трубопроводов, ни линий электроснабжения.

Силвест иногда задремывал, а проснувшись, видел все то же: бывшие тропические пустыни, покрытые ныне льдом, импортированную растительность тундры. Потом на горизонте замаячило небольшое селение, и самолет кругами пошел на посадку. Силвест наклонился к окну, чтобы лучше видеть:

– Узнаю это место. Именно здесь мы нашли обелиск!

– Да, – отозвалась Паскаль.

Ландшафт был пересеченный, по большей части лишенный всякой растительности. Линию горизонта коверкали разрушенные арки и не менее загадочного происхождения столбы, которые тоже, казалось, были готовы рухнуть каждую минуту. Ровных участков почти не наблюдалось – просто глубокие расселины; местность походила на скомканную простыню. Самолет пролетел над лавовым покровом и наконец опустился на небольшую шестиугольную площадку с армированными постройками