Акил поправил на голове сползший укаль.

— Надеюсь, что так, — тихо пробормотал он.

Гнев принца потряс его до глубины души. Акил не сомневался в своей правоте. Лучше бы леди Силия поскорее отправилась обратно в Египет. Тогда Рамиз сможет спокойно заняться подыскиванием себе достойной жены. А это дело весьма серьезное.

Рамиз искал уединения, желая немного отдохнуть перед началом празднования, которое могло затянуться на всю ночь, как вдруг заметил Силию. Вокруг нее сидели оборванные ребятишки и с увлечением слушали ее рассказ. Стараясь держаться в тени, он зачарованно наблюдал за Силией и восхищался, как хитро она поощряла детей помогать ей словами и жестами, когда ее подводил собственный словарный запас, к удивлению, очень приличный. Он и не думал, что она знает что-то, кроме «спасибо» и «доброе утро», но теперь видел, что за прошедшее время она многому научилась. «От служанок, — предположил он. — Ну и, конечно же, от Ясмины».

Слова Акила его разозлили, но он хорошо знал своего друга и понимал: тот завел этот разговор только потому, что очень за него тревожится. Хотя насчет Силии он не прав. Какое нелепое утверждение: она в него, оказывается, влюблена! С равным успехом можно заявить, что влюбился и сам принц аль-Муханна. Принцы влюбляются только в сказках. Английские розы влюбляются в арабских принцев только в волшебных мирах сказок. Силия почти наверняка именно так это и воспринимала. Именно это он и сообщил Акилу.

Рамиз смотрел, как Силия ласково гладит по голове сидящую рядом девочку и удерживает на колене еще одну. Он еще в самый первый день в порту обратил внимание — и потом, когда они были на базаре в Балирме, — дети тянулись к Силии, она очень естественно с ними общалась: присаживалась перед ними и никогда не говорила покровительственным тоном, какой часто можно услышать у бездетных женщин. Душевное понимание — вот как это называется. Наверное, забота о сестрах ее этому научила.

Акил зря так тревожится. Он просто слишком сосредоточен на своем важнейшем плане укрепить браком Рамиза их хрупкий мир и не может объективно относиться к леди Силии. Как бы естественно она здесь ни смотрелась, А-Кадиз не ее дом. Не важно, насколько удивительна и невероятна была вчерашняя ночь — их страсть временна. Такая страсть скоро улетучится. И чем больше он будет ей предаваться, тем скорее это случится. Все равно Силия скоро покинет А-Кадиз, а он, как всегда, вернется к своим обязанностям. Он тридцать пять лет этим занимался и заслужил несколько дней свободы.

Маленький мальчик тоже хотел привилегии посидеть у нее на коленях. Силия, не прерывая сказки, устроила и его тоже, но теперь обе ее руки были заняты.

— Сезам, откройся! — объявила она, но без соответствующего жеста у нее не вышло ничего объяснить.

Дети озадаченно на нее смотрели.

— Ифтах я симсим[12], — не выдержал Рамиз и, к благоговейному восторгу детей, тоже к ним присоединился.

— Сезам, откройся! — отчетливо произнес он и поднял на руки маленького мальчика, освобождая себе место рядом с Силией.

— Сезам, откройся! — радостно повторили дети.

— Спасибо, — прошептала Силия и улыбнулась ему.

Такой ласковой и нежной улыбки он еще никогда не видел. Наверное, это из-за детей. Она вспомнила своих сестер. Акил не прав.

Акил однозначно не прав, подумал Рамиз и значительно позже, когда они устало расходились по шатрам после затянувшегося ужина. Он кивком пожелал Акилу доброй ночи. Тот натянуто поклонился и, не оглядываясь, ушел в свой шатер. Выговор Рамиза явно ранил его самолюбие.

Силия, наверное, уже спала. Она ужинала отдельно, вместе с другими женщинами, и ее проводили в шатер еще час назад. Рамиз собирался идти к себе, но желание доказать Акилу, что он ошибается, заставило его свернуть к шатру Силии. Если она спит, он не станет ее будить.

Но она не спала. Рамиз откинул занавесь и увидел, что внутри горят лампы. Силия лежала на подушках, так и не сняв своего красивого одеяния, и читала книгу. Впрочем, она тут же отложила книгу, едва Рамиз заглянул в шатер, и радостно протянула к нему руки.

Рамиз заколебался. На его взгляд она ничуть не изменилась и была все такой же прекрасной. Может быть, более понимающе улыбалась, но это из-за того, что теперь она лучше понимала свое тело. Знала, что оно чувствует. И что Рамиз может с ним делать. И что она сама может делать с ним. Рамиз ощутил, как накатывает желание.

— Силия, вы не… вы ведь понимаете, что это не может продолжаться вечно?

Она опустила глаза.

— Конечно, понимаю. Рамиз, вы пришли сообщить, что наша сказка уже закончена?

— Сказка? — повторил он, изумленный, что она произнесла то самое слово, каким он сам обозначил их отношения.

— Да, я считаю сказкой то, что с нами происходит. А вы тоже?

Он принял протянутые к нему руки и позволил опустить себя на подушки.

— Значит, это сказка? И я — ваш принц?

— Конечно.

— Тогда вы должны мне повиноваться, — сказал он, выдергивая шпильки из ее волос и погружая в них пальцы.

— Ваше желание для меня закон, о повелитель!

— Превосходно! — откликнулся Рамиз, снимая с нее одежду. Он провел ладонями по обнаженным плечам и груди, скользнул по талии и остановился на верхней части бедер, после чего затем скинул через голову свой халат. — Хотя сегодня, я думаю, мы поменяемся ролями. Ваше желание для меня закон. Что бы вы хотели, чтобы я сделал?

Следующим утром шейх Фарид представил принцу свою дочь Джуман. Их визита ждали, к нему готовились. Силия стояла в тени своего шатра и смотрела, как Акил суетливо занимается расстановкой мебели в шатре Рамиза. За откинутой передней стенкой открывалось внутреннее пространство, намного больше и богаче того, что было в ее владении. Слуги расставляли чайный сервиз под пристальным взором Акила, еще один слуга, к удовлетворению последнего, полировал золотой чайник, а в углу сидел сам Рамиз и просматривал какие-то бумаги.

Фарид прибыл верхом на изысканно черной чистокровной лошади, а его дочь по контрасту на не менее великолепной серой. Третья лошадь — тоже серая — изящно гарцевала чуть позади на длинном поводе. Силия даже со своего места хорошо видела, как красиво они мчатся — и неудивительно, ибо эти чистокровные лошади с красивыми изогнутыми шеями и развевающимися хвостами составляли значительную часть благосостояния шейха. Она слышала, как вчера за ужином об этом говорили.

Дочь шейха оказалась моложе, чем думала Силия, — по возрасту ближе к Кэролайн, чем к Кэсси — всего лет шестнадцати или семнадцати. Ясмина поделилась с ней, что в А-Кадизе девочки выходят замуж совсем молоденькими, но Силии все равно подумалось, что девушка уж слишком юна для Рамиза. Да она ему до смерти наскучит. О чем вообще думал Акил, когда предлагал Рамизу такую малышку?