Так второй раз за три дня повторилась одна и та же картина: полностью боеспособный броненосец-крейсер должен был или резко сбрасывать ход, или рисковать катастрофой. При этом ситуация усугублялась не слишком хорошей остойчивостью кораблей этого типа.

Поскольку японцы изначально старались бить по корпусу в носовой части «Осляби», несколько их снарядов, выпущенных с превышением, разорвались в районе носовой башни, боевой рубки и переднего мостика. Ни командовавший отрядом Вирениус, ни командир броненосца не знали о действии пикриновых снарядов и о том огромном облаке осколков, которое производится ими при взрыве.

Из столицы информацию об этом передать Вирениусу не удосужились, хотя в ГМШ рапорт Руднева на эту тему был получен несколько месяцев назад. И поскольку на отряде не озадачились проблемой блиндирования широких смотровых щелей боевых рубок, произошла трагедия: командир броненосца погиб, а контр-адмирал Вирениус был тяжело ранен. Среди штабных отряда и находившихся в рубке офицеров корабля тоже были серьезные потери.

На какое-то время нормальное управление боем и флагманским броненосцем было утрачено. Следуя последнему полученному приказу, «Ослябя» шел прямо полным ходом, все глубже садясь носом. К счастью, вызванный на мостик старший офицер Мартынов, до этого руководивший пожарными партиями на спардеке, хладнокровно оценил ситуацию и приказал снизить ход до малого, положив руль право на борт. Это давало японцу шанс оторваться, но вводило в действие кормовую башню русского броненосца.

На «Адзуме» первый попавший в нее до отворота «Осляби» 10-дюймовый снаряд, полого снижаясь, разворотил палубный настил и взорвался в левом бортовом коффердаме от удара в скос бронепалубы. Абсолютно безобидное попадание: коффердамы и предназначены для защиты бортов корабля и недопущения больших затоплений при попаданиях, но… в этот момент оттуда как раз перегружали уголь (если на военном корабле есть неиспользуемое пространство, его надо использовать; во времена русско-японской войны пространство коффердамов обычно засыпали углем, игравшим роль резерва топлива, правда резерва весьма трудно извлекаемого) в опустевшие угольные ямы крейсера. В результате одномоментно погибло восемь матросов.

Несколько попавших в японца шестидюймовых снарядов не повлияли на его резвость, зато отворот русского броненосца был встречен громовым «Банзай!». Однако, как показали дальнейшие события, бой был еще не окончен. Первый залп ослябской кормовой башни закономерно лег довольно далеко от японца. Но вот второй…

– Кажется, боги сегодня на нашей стороне, мы быстро отрываемся, – радостно потирая руки, произнес Хига, наблюдая за отворотом «Осляби», – как раз вовремя, а то мне доложили, что в погребах кормовой башни снарядов больше нет…

Фудзии не успел напомнить лейтенанту русскую поговорку «не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Они сделали это сами. После второго полного бортового залпа броненосца японский крейсер вздрогнул и, рыскнув на курсе, неожиданно завибрировал всем корпусом. Но… именно это, едва не ставшее роковым для него попадание было на русских кораблях не замечено! Первым в рубке «Адзумы» прочувствовал ситуацию командир корабля, растолкав своих офицеров, он проорал в амбушюр трубы, идущей в машинное отделение:

– Итиро! Итиро, демоны тебя побери, доклад о повреждениях, срочно!!!

– Старший механик в румпельном отделении, уточняет объем повреждений, господин капитан первого ранга! – раздался голос младшего механика. – Но что у нас погнуло вал левой машины, это я вам и сам могу сказать…

Через пару минут отозвался и стармех, его порция новостей была еще хуже. Русский 10-дюймовый бронебойный снаряд вполне оправдал свое название. Попав точно в корму «Адзумы», он пробил 89-миллиметровый броневой траверс, непонятно как продрался еще и сквозь скос бронепалубы, затем прошел навылет сквозь румпельное отделение и взорвался в только что опустевшем погребе боезапаса кормовой башни. Проходивший под полом погреба вал левой машины испытал на себе всю ярость взрыва снаряда, детонировавшего прямо над ним, и теперь все 9500 тонн крейсера вибрировали в унисон с вращением левого винта. Хуже всего было тем, кто находился в машинном отделении: им приходилось клацать зубами при каждом его обороте, то есть около ста раз в минуту.

Сквозь пробоины медленно, но верно заливало румпельное отделение, так что вскоре руль пришлось поставить прямо, а рулевую машину выключить. Теперь «Адзума» мог дать не более 16 узлов на прямой. Большая частота вращения поврежденного вала грозила разрушить сальники его биением. Маневренность крейсера, с учетом поставленного прямо пера руля и необходимости осуществлять любой поворот исключительно изменяя обороты правой и левой машин, тоже оставляла желать лучшего…

К изумлению Фудзии, в дальнейшем русские повели себя весьма странно. «Аврора», уже почти обогнавшая «Ослябю» и которой сам бог велел пойти на добивание покалеченного японца, вдруг смирно и миролюбиво приняла в кильватер своего флагмана. Зато концевой транспорт, в котором сигнальщик опознал «Лену», продолжал преследовать «Адзуму» еще час. Нагло пристроившись по левой раковине, русский недокрейсер с 40 кабельтовых начал пристрелку из своих 120-миллиметровых орудий. Он даже успел добиться двух попаданий и сблизиться до 30 кабельтовых, когда Фудзии это надоело. «Адзума», рыскнув на курсе, слегка повернулся к преследователю левым бортом, открыв ответный огонь из казематных шестидюймовок. Но окончательно «Лена» отвернула только после того, как ей положили под нос пару чемоданов из носовой башни. Против восьмидюймового аргумента не смог возразить даже отчаюга Рейн. Не поддержанной «Авророй» «Лене» могло хватить одного попадания…

Для возвращения в Хакодате на «Адзуме» уже собирались начать жечь в топках котлов палубный настил. Но на закате дня броненосному крейсеру встретился японский пароход, который и поделился с ним углем.

Дальнейший путь русских кораблей до Владивостока проходил без приключений и встреч с противником. «Лена», встретившая отряд для снабжения его углем и проводки по хорошо известным ее штурманам фарватерам в минных полях, выполнила свою работу безукоризненно.

Из книги Бориса Николаевича Мартынова

„Ослябя“ на войне 1904–1905.

Записки старшего офицера броненосца»

Библиотека «Морского сборника», 1907 год

Вероятность появления японских миноносцев в этих глухих местах была небольшой, но все же решили не рисковать: при подходе к Курилам помимо 75-миллиметровок зарядили 10- и 6-дюймовые орудия сегментными снарядами. Наш адмирал с подходом к Курилам начал заметно нервничать, когда едва установленная беспроволочная телеграфная связь со вспомогательным крейсером «Лена», который должен был снабдить нас углем и провести до Владивостока, внезапно прервалась. Мы уже начали думать на японцев и, когда показался дым со стороны Итурупа, собирались отвернуть на восток, но наш разведчик «Алмаз» доложил, что видит трехтрубный пароход, который и оказался «Леной». Оказывается, у них поломался радиотелеграф, и ее командир решил ждать нас в точке рандеву у острова Итуруп, а если в тумане разминемся, то догнать нас в Корсакове. Но, к счастью, все обошлось благополучно.