И тут Елена наконец-то почувствовала, что может говоритьсвободно. Она быстро рассказала Стефану о том, как взяла свой дневник в дом кБонни, том, как он был там похищен. Елена рассказала о темно-лиловых записках,о том, как выяснилось, что их посылает именно Кэролайн. А затем, отворачиваясь,снова и снова теребя нервными пальцами кусочек абрикосового шелка, онарассказала ему план Кэролайн и Тайлера Смоллвуда.

Голос чуть было не подвел Елену в самом конце.

— С тех пор я так боялась, — прошептала она по-прежнему несводя глаз с ленты, — Боялась, что ты можешь на меня разозлиться. Боялась, чтомогут предпринять Кэролайн и Тайлер. Ужасно боялась. Я пыталась вернуть себедневник, залезла в дом к Кэролайн. Но она слишком хорошо его спрятала. И я вседумала и думала, но так и не смогла придумать никакого способа помешать ейпублично его прочитать. — Наконец Елена посмотрела на Стефана. — Прости меня.

— Да, тебе действительно следует просить прощения! —отозвался Стефан, поражая ее своей страстностью. Елена почувствовала, как кровьотлила от ее лица. Но Стефан продолжал: — Тебе следует просить прощения за то,что ты держала что-то подобное в тайне от меня, когда я мог бы тебе помочь. Ах,Елена, ну почему ты просто все мне не рассказала?

— Потому что я была перед тобой виновата. И еще мне снилисьсны. — Елена попыталась описать, как Стефан смотрел на нее в этих снах, какглаза его источали горечь и немой укор.

— Я подумала, что умру, если ты действительно так на меняпосмотришь, — с жалким видом закончила она.

Однако в выражении лица Стефана, пока он на нее смотрел,смешивались удивление и облегчение.

— Вот, значит, в чем дело, — тихо произнес он, почтипрошептал. — Вот что тебя так тревожило.

Елена открыла было рот, но Стефан еще не закончил.

— Я знал, что-то идет не так, знал, ты что-то от меняскрываешь. Но я думал… — Он покачал головой, и еле заметная улыбка словнозастыла на его лице. — Теперь это уже неважно. Я не хотел вторгаться в твоюличную жизнь. Я даже не хотел спрашивать. А ты все это время заботилась обомне, желала меня защитить.

Язык Елены буквально прилип к нёбу. Слова, казалось, тожегде-то там застряли.

«Есть кое-что еще», — подумала она, но не могла решиться.

Нет, только не теперь, когда у Стефана были такие глаза,когда все его лицо словно бы озарилось внутренним светом.

— Когда ты сегодня сказала, что нам нужно поговорить, ярешил, что ты все-таки решила со мной расстаться, — просто, без следа жалости ксебе, признался Стефан. — И я бы ни в чем тебя не обвинил. Но вместо этого… —Он снова покачал головой. — Ах, Елена, — выдохнул юноша, а затем она оказаласьв его объятиях.

Елене стало так славно, так спокойно, когда Стефан ее обнял.Так правильно. Теперь, когда все барьеры как по волшебству испарились, онапросто не понимала, как эти неправильные вещи могли между ними стоять.

Точно то же самое Елена испытывала в ту ночь, когда Стефанвпервые ее обнял. Вся сладость и нежность мира словно втекала в них. Еленаоказалась дома, здесь было ее место. Именно здесь всегда было ее место.

Все остальное мгновенно позабылось. Елена вдруг опятьпочувствовала, как будто она могла читать мысли Стефана. Они были вместе,дополняя друг друга. Их сердца бились в унисон.

Для полного счастья Елене теперь требовалось только одно.Она тряхнула головой, отбрасывая волосы назад, и протянула руку, чтобы убратьих с шеи. На сей раз Стефан не возразил и не стал ей препятствовать. Вместоотказа он излучал полное согласие — и глубокую потребность.

Любовь, восторг, признательность переполнили Елену, и она сневероятной радостью поняла, что Стефан испытывает те же чувства. На мгновениеона словно увидела себя его глазами. И ощутила, как он к ней неравнодушен. Этомогло испугать, если бы в Елене не нашлась та же немыслимая глубина чувств.

Она не ощутила никакой боли, когда зубы Стефана коснулись еешеи. И она даже не обратила внимания, что предложила ему нетронутую сторону —хотя ранки, оставленные на другой стороне Дамоном, уже исцелились.

Елена стала удерживать Стефана, когда он попытался поднятьголову. Однако юноша был непреклонен, и ей пришлось его отпустить. Все ещесжимая Елену в объятиях, Стефан нашарил на комоде зловещий кинжал с рукояткойиз слоновой кости и одним быстрым движением выпустил на волю собственную кровь.

Когда колени Елены ослабли, вампир усадил ее на кровать. Азатем они просто стали сжимать друг друга в объятиях, не думая ни о проходящемвремени, ни о чем-либо еще. Елене казалось, что во всем мире теперь существуюттолько они со Стефаном.

— Я люблю тебя, — негромко промолвил он.

Поначалу Елена, окруженная приятным дурманом, просто принялаэти слова. А затем, со сладким холодком в груди, вдруг осознала, что Стефантолько что ей сказал.

Он ее любит. Елена все время это знала, но раньше Стефанникогда ей об этом не говорил.

— Я тоже люблю тебя, Стефан, — прошептала она в ответ.

Когда он отклонился назад, Елена удивилась, но затем поняла,что он делает. Сунув руку под свитер, Стефан вытащил оттуда цепочку, которую онвсе это время носил на шее. На цепочке висело изящное золотое колечко слазуритом.

Кольцо Катрины. Прямо на глазах у Елены Стефан расстегнулцепочку и снял с нее изящный золотой кружок.

— Когда Катрина умерла, — сказал он, — я подумал, чтоникогда не смогу полюбить кого-то еще. Даже несмотря на то, что Катриненаверняка бы хотелось, чтобы я однажды снова испытал это чувство. Я был уверен,что такого никогда не произойдет. Но я ошибался. — Секунду Стефан поколебался,а затем продолжил: — Я хранил это кольцо, потому что оно стало символомКатрины. Так я мог хранить ее в своем сердце. Но теперь я хочу, чтобы оно сталосимволом кое-чего другого. — Тут он опять заколебался, словно не желаявстречаться глазами с Еленой. — Если подумать о том, как все складывается, уменя на самом деле нет никакого права об этом прос??ть. Но, Елена… — Ещенесколько секунд Стефан безуспешно пытался продолжить, а затем умолк и лишьбеспомощно посмотрел на Елену.

Елена тоже не могла говорить. Она даже не могла дышать.Однако Стефан неверно истолковал ее молчание. Надежда в его глазах умерла, и онотвернулся.

— Ты права, — вздохнул он. — Это решительно невозможно.Существует слишком много сложностей — из-за меня. Потому что я тот, кемявляюсь. Такое небесное создание, как ты, не может быть привязано к существувроде меня. Мне даже не следовало предлагать…