алкоголизмом и сердечной недостаточностью, хроническими заболеваниями верхних дыхательных путей, циррозом печени…

– А вот и он, – сказал мистер Макафи.

Перед открытой настежь дверью возник Бето Куфифо, гостиничный коридорный и городской чудак, которому давно следовало бы уйти на пенсию и жить на социальное пособие, но он был мексиканцем и разыскивался на родине за контрабанду или угон автомобиля – преступление варьировалось в зависимости от того, кому он об этом рассказывал. Как он оказался в округе Беркшир, никто толком не знал. Его обычно принимали за франкоговорящего канадца или итальянца – единственных чужаков, появлявшихся в этих местах, – и чувствовалось, что ему нравится эта легкая двусмысленность, из-за чего он, собственно, и застрял в Мандаборо.

– Одна бутылка крепкого, – возвестил Бето. – Шесть пятьдесят.

– Как это шесть пятьдесят? – удивился мистер Макафи. – Импортное, что ли?

Он достал бумажник и мельком глянул внутрь. Тим разглядел там только одну купюру – доллар.

– Спросите у них внизу, – сказал Бето. – Мое дело – принести.

– Слушай, запиши ее на мой счет, а? – попросил мистер Макафи, протягивая руку к бутылке.

Бето спрятал бутылку за спину.

– Шеф сказал, чтобы вы сразу заплатили. – Лицо Бето было все в морщинах, и поэтому трудно было с уверенностью определить его выражение, однако Тиму показалось, что коридорный улыбается, причем явно злорадно.

Мистер Макафи извлек из бумажника доллар и протянул его Бето:

– Держи, а остальное запиши на счет.

Тим видел, как мистер Макафи буквально обливается потом, хотя в комнате было довольно прохладно.

Бето взял доллар и сказал:

– Остается пять пятьдесят. Извиняюсь, сэр, но вам лучше поговорить с шефом.

– Эй, ребята, может, у вас есть какая мелочь? – спросил мистер Макафи. – Не одолжите мне пять с половиной баксов?

– Только не на виски, – сказал Хоган. – Даже если бы у меня были деньги.

Остальные выгребли из карманов мелочь, и когда пересчитали, разложив монетки на ладошках, набрался всего лишь доллар с четвертью.

– Остается еще четыре двадцать пять, – объявил Бето.

– Ты прямо как счетная машина, – крикнул мистер Макафи. – Брось ерепениться, парень, давай сюда бутылку.

– Если не верите мне, – сказал Бето, кивком показывая на телефон, – спросите внизу. Там вам то же самое скажут.

На секунду всем показалось, что мистер Макафи действительно может позвонить. Но, помолчав, он предложил:

– Слушай, давай я с тобой поделюсь. Согласен? Полбутылки тебе. Небось хочется промочить горло после трудового дня?

– Я эту гадость не пью, – ответил Бето. – Только вино. Спокойной ночи, сэр.

Он повернулся, чтобы закрыть дверь. И в этот момент мистер Макафи прыгнул на него, пытаясь выхватить бутылку. Бето от неожиданности выронил ее. Бутылка упала на коврик и откатилась на пару футов. Мистер Макафи и Бето сцепились и начали неуклюже бороться. Хоган схватил бутылку и выбежал в дверь; заметив его движение, мистер Макафи изрек что-то вроде «О господи» и попытался вырваться из лап коридорного. Однако, когда он подскочил к двери, Хоган был уже далеко. Как видно, мистер Макафи понял, что его не догнать, и обессиленно приник головой к дверному косяку. Бето извлек из кармана расческу и причесал остатки волос. Затем, подтянув ремень, прошел мимо мистера Макафи и направился к лифту, злобно оглядываясь на чернокожего постояльца, словно опасаясь, что тот снова может на него наброситься.

Гровер, Тим и Этьен застыли на месте, не понимая, что делать. Мистер Макафи начал как-то странно хрипеть; ребята и не подозревали, что человек может издавать такие звуки, лишь однажды они слышали нечто подобное, когда рыжий бездомный щенок по кличке Норман, любивший поиграть с Пьером, если тот не спал, наглотался куриных костей, которые застряли у него в глотке, и потом всю ночь жутко хрипел во дворе, пока отец Гровера не увез его куда-то на машине. Мистер Макафи так и стоял, прислонившись головой к косяку, и хрипел точно так же, как Норман. «Эй», – произнес наконец Гровер, потом подошел к мистеру Макафи и взял его за руку, которая была не особо крупнее Гроверовой, только гораздо темнее; и Тим сказал: «Да, пойдемте»; они потихоньку повели его к кровати, с которой Этьен тем временем снял бежевое покрывало, уложили в постель и укрыли. Вдруг с улицы донесся вой сирены.

– Полиция! – завопил Этьен и бросился в ванную.

Автомобиль с гудящей сиреной промчался мимо отеля, и Тим, выглянув в окно, успел разглядеть, что это была пожарная машина, направлявшаяся на север; в комнате вновь стало тихо – было лишь слышно, как в ванну набирается вода, а на кровати плачет мистер Макафи. Он повернулся на живот, уткнулся лицом в подушку, зажав ею уши, и плакал так, как плачут маленькие дети: всхлипывая, втягивал воздух и затем с подвыванием выдыхал, и так снова и снова, будто не мог остановиться.

Тим закрыл дверь и сел на стул возле стола. Гровер уселся в кресло около кровати, и так началось их ночное бдение. Макафи продолжал плакать, с этим ничего нельзя было поделать – только сидеть и слушать. Один раз зазвонил телефон. Портье поинтересовался, нет ли у них проблем, и Гровер ответил:

– Нет, с ним все в порядке. Все будет в порядке.

Тиму понадобилось в уборную, и когда он зашел туда, то увидел, что в полной ванне воды, сжавшись от страха, лежит Этьен в гидрокостюме с аквалангом, похожий на черный арбуз с ручками и ножками. Тим похлопал его по плечу, и Этьен забултыхался, пытаясь уйти глубже под воду.

– Это не полиция, – что было мочи крикнул Тим. – Это я – Тим.

Этьен вынырнул на поверхность и снял маску с трубкой.

– Я прячусь, – объяснил он. – Хотел напустить побольше пены, но нашел только этот обмылок, и пены получилось негусто.

– Пойдем, поможешь нам, – сказал Тим.

Этьен протопал в комнату, оставляя за собой лужицы воды, и уселся на пол; и они втроем просто сидели и слушали, как плачет мистер Макафи. Плакал он долго, временами впадая в дрему. Иногда, очнувшись, начинал рассказывать какие-то длинные истории и снова засыпал. Время от времени кто-нибудь из ребят тоже задремывал. Тиму это чем-то напоминало ночи в комнате Гровера, с радиопереговорами полицейских, капитанов грузовых судов и буксиров, когда все эти голоса, отскакивая от невидимого свода в заоблачной выси, проникали через антенну гроверовского приемника в сновидения. Ему чудилось, будто мистер Макафи тоже вещает из неведомого далека, рассказывая о чем-то, о чем Тим не сможет днем с уверенностью сказать, что это слышал: о старшем брате, который в Депрессию однажды утром ушел из дома, сел на товарный поезд и пропал, а потом прислал им единственную открытку из Лос-Анджелеса; и мистер Макафи, тогда совсем еще ребенок,