парни; проехали мимо кондитерской, заходить в которую ни Тиму, ни Хогану сегодня не хотелось; внезапно вдоль дороги замелькали счетчики платной стоянки – здесь располагался участок с диагональной парковкой, а значит, надо было держать руку на тормозе и внимательно следить за движением машин. Когда приятели добрались до отеля, уже совсем стемнело, ночь накрыла Мандаборо, как крышка кастрюлю, и магазины начали закрываться. Оставив на улице велосипеды, Тим и Хоган вошли в отель. Ночной портье, только что заступивший на дежурство, окинул их тусклым взглядом.

– Анонимные алкоголики? – удивился он. – Ну, вы шутники.

– Честное слово, – сказал Хоган, показывая пакет молока. – Позвоните ему. Мистер Макафи, комната двести семнадцать.

Портье, которому всю ночь предстояло бездельничать, набрал номер и поговорил с мистером Макафи. Когда он повесил трубку, его лицо как-то странно искривилось.

– Судя по голосу, черномазый, – сообщил он.

– Мы можем подняться? – спросил Хоган.

Портье пожал плечами:

– Он сказал, что ждет вас. Если возникнут проблемы, просто скиньте трубку с рычага. У меня тут зазвенит.

– Ладно, – сказал Хоган.

Они прошли через холл между двумя рядами кресел и поднялись на лифте. Номер мистера Макафи был на втором этаже. Поднимаясь наверх, Тим и Хоган глянули друг на друга, но ничего не сказали. Они постучали в дверь. Мистер Макафи открыл не сразу. Ростом он был не намного выше, чем они. Он действительно оказался негром – с усиками, в серой шерстяной кофте и с сигаретой.

– Я думал, он шутит, – произнес мистер Макафи. – Вы, ребята, правда из АА?

– Он – да, – сказал Тим.

Лицо мистера Макафи как-то странно изменилось.

– Вот как, – сказал он. – Что ж, забавно. Здесь у вас любят позабавиться, почти как в Миссисипи. Ну, вы свое дело сделали? Можете идти.

– Мне сказали, вам нужна помощь. – Вид у Хогана был явно озадаченный.

Мистер Макафи отошел от двери.

– Тут ты, пожалуй, прав. Да. Хотите войти? – Похоже, ему было все равно.

Мальчишки вошли в комнату, и Хоган поставил молоко на письменный столик в углу. Они впервые оказались в гостиничном номере и впервые разговаривали с цветным.

Мистер Макафи был контрабасистом, но сейчас без инструмента. Накануне он выступал на каком-то музыкальном фестивале в Леноксе. Как его угораздило попасть в Мандаборо, он не имел ни малейшего представления.

– Такое иногда случается, – сказал он. – У меня бывают провалы в памяти. Только что я был в Леноксе, а потом бац – оказываюсь в этом вашем – как его там? – Мандаборо. С тобой так не было?

– Нет, – ответил Хог. – Меня иногда тошнило, а хуже этого ничего не было.

– Ты, значит, больше не пьешь? Завязал?

– Навсегда, – сказал Хоган. – Пью только молоко.

– Выходит, ты молокосос, – улыбнулся мистер Макафи.

– Что именно я должен делать? – спросил Хоган. – Как по-вашему?

– Поговорить со мной, – сказал мистер Макафи. – Или я буду говорить, пока мне не захочется спать. Или пока кто-нибудь – хотя бы Джилл – не приедет за мной.

– Джилл – это ваша жена? – спросил Тим.

– Эта та девчонка, что ходила на горку с Джеком{162}, – ответил мистер Макафи и захохотал. – Нет, кроме шуток, так оно и было.

– Хотите рассказать про них? – спросил Хоган.

– Нет. Пожалуй что нет.

Тогда Тим и Хоган рассказали мистеру Макафи о школе, о своем городке, о том, чем занимаются их родители, а потом, быстро проникшись к нему доверием, поведали ему и о более секретных вещах: о том, как Этьен застопорил бумажную фабрику, о своем логове и о запасе натрия.

– Точно, – воскликнул мистер Макафи, – натрий. Помню, однажды я кинул кусок натрия в унитаз и спустил воду. И тут как бабахнет! Это было в Бомонте, в Техасе, я там раньше жил. Потом директор заходит в класс, лицо перекошенное, в руках держит обломок унитаза – вот так. И спрашивает: «Кто из вас, джентльмены, совершил это вопиющее безобразие?»

Хоган и Тим, похохатывая, рассказали ему, как Этьен однажды забрался на дерево и принялся стрелять из рогатки маленькими, с горошину, шариками натрия в бассейн в одной из усадеб, где как раз шла коктейльная вечеринка, и при первых же взрывах гости бросились врассыпную.

– Шикарно вы тут живете, – сказал мистер Макафи. – Усадьбы и все такое прочее.

– Мы там не живем, – сказал Тим. – Просто иногда забираемся по ночам и купаемся в бассейнах. Самый хороший в усадьбе Ловеласа. Хотите, пойдем туда? Сейчас тепло.

– Да, – поддержал приятеля Хог. – Можем прямо сейчас. Пошли.

– Ну вы даете, – опешил мистер Макафи.

– Почему бы и нет? – удивился Хог.

– Вы, ребята, уже не маленькие и должны понимать, почему нет, – закипая, сказал мистер Макафи. Он посмотрел им в глаза, покачал головой и произнес еще более сердитым тоном: – Если меня поймают, мне каюк, детка. Только и всего.

– Там никто никого не ловит, – сказал Хоган, пытаясь успокоить его.

Мистер Макафи лег на кровать и уставился в потолок.

– Если вы правильного цвета, тогда не ловят, – прошептал он, но мальчики его услышали.

– У вас цвет кожи еще лучше, чтобы не попасться ночью, – сказал Тим. – Вы больше и бегаете быстрее. Если нас никто не может поймать, то и вас не поймают, мистер Макафи, честное слово.

Мистер Макафи посмотрел на ребят. Не отрывая от них взгляда, закурил новую сигарету, прикурив от предыдущей. Невозможно было догадаться, о чем он думает.

– Может, попозже, – сказал он, затушив старый окурок. – Сказать, почему я так нервничаю из-за этого? Из-за воды в бассейне, понимаете? Если закладываешь за воротник, то эта вода как-то странно на тебя действует. С тобой так не было, Хоган? – (Хоган покачал головой.) – Со мной было один раз, еще в армии.

– Вы были на Второй мировой? – спросил Тим. – Дрались с японцами, да?

– Не довелось, – ответил мистер Макафи. – Тогда я был слишком молод.

– Нам тоже не довелось, – сказал Хоган.

– Нет, я служил во время войны в Корее. Только оставался в Штатах. Играл в оркестре – в военном оркестре, понимаете, – в форте Орд в Калифорнии. Там на холмах вокруг залива Монтерей полно небольших баров; любой, кто хочет, может запросто прийти в такой бар и начать играть. Туда ходили в основном профессиональные музыканты, которые раньше играли в Лос-Анджелесе, а теперь их призвали в армию, и они попали в Орд. Эти парни – многие из них – играли в студийных ансамблях, так что джемы бывали о-го-го. Как-то вечером завалились мы в один такой придорожный бар вчетвером и стали играть, и все так очень даже неплохо пошло. Мы все малость поднабрались, попивали винцо – вина там море, в этой самой долине, забыл, как называется{163}. Так вот, пьем мы