– Ты уже отнес обед Сесилии? – спрашиваю я.

Нам сложно видеться, пока я прикована к постели. Не могу быть рядом, когда он работает, или ненадолго уединиться с ним в саду.

– Да, – отвечает он мне ворчливым тоном. – Она швырнула в меня соусник.

– Не может быть, – я не могу удержаться от смеха.

– Она, видите ли, хотела, чтобы картофель был запечен дважды, а не один раз. На удивление меткий удар для девушки в ее положении, – язвительно замечает он.

Мы оба знаем, что Сесилия далеко не хрупкий, нежный цветок, каким ее считают Вон и Линден.

– Настроение у нее просто чудесное.

– Это, наверное, я виновата, – решаю признаться я. – Вчера вечером Линден сказал, что подумывает, не взять ли меня на одно мероприятие, связанное с его работой. Так у нее истерика случилась, потому что он пригласил меня, а не ее.

Скорчив кислую мину, он садится на край кровати.

– Ты действительно хочешь пойти на эту церемонию?

– Габриель, – тихо говорю я, – у меня может не быть другой возможности сбежать.

Некоторое время он разглядывает меня с непроницаемым видом.

– Пожалуй, не худший из твоих планов побега, так ведь? – спрашивает он, опустив глаза.

– Тут с тобой не поспоришь. Особенно когда лежишь на кровати, как привязанная, с переломами в четырех местах.

– Неужели тебе здесь настолько плохо? – спрашивает он и через секунду уточняет с встревоженным видом: – Комендант Линден принуждает тебя к чему-нибудь – ну, ты знаешь, – в постели?

На последних словах щеки его вспыхивают румянцем.

– Нет! – с негодованием отметаю подозрения Габриеля и, накрыв его руку своей, стараюсь объяснить: – Между нами все совершенно не так. Просто я не могу остаться в этом доме до конца жизни.

– Но почему? – не понимает он. – Что такого особенного может предложить тебе внешний мир, чего ты не могла бы получить здесь?

– Моего брата, для начала, – отвечаю я. – Мой дом.

Сжимаю его руку. Он смотрит на нее в недоумении.

– Что с тобой?

– Мне кажется, это рискованная затея, – отвечает он. – Думаю, тебе лучше остаться здесь.

Не могу разобрать выражение его лица. Он не кажется отстраненным и сердитым, как в тот день у бассейна. Не выглядит разозленным. Тут что-то другое.

– А что, если бы я предложила тебе бежать вместе?

– Что?

– Тем вечером, во время урагана. Ты нашел меня, когда я забралась на маяк, и я прокричала «Бежим вместе!», но ты ничего не слышал. Я увидела ограду. Собиралась рискнуть и попробовать до нее добраться.

– Это было за несколько секунд до того, как тебя оглушило здоровенной лопастью ветряной мельницы, – продолжает он мой рассказ ровным голосом. – Рейн, это опасно. Я знаю, ты не будешь больше пытаться сбежать во время урагана, ну и какой у тебя план? Надеешься, он возьмет тебя на вечеринку, а ты просто уйдешь с нее через открытые двери?

– Ну, вообще-то да, – подтверждаю я его догадку.

До того как он ее озвучил, задумка мне казалась весьма неплохой.

Габриель отодвигает в сторону разделявший нас поднос, берет меня за обе руки и наклоняется ближе. Дом полон людей, а дверь в мою комнату распахнута настежь, но сейчас это словно не имеет значения.

– Не важно, что ты выберешь – ураган или вечеринку, бежать тебе все равно слишком рискованно. Ни Комендант, ни Распорядитель тебя просто так не отпустят. Прошли месяцы, прежде чем тебе разрешили открывать окно в собственной комнате и выходить из дома. И что ты думаешь? А теперь угадай что? Распорядитель поговаривает о лишении тебя этих привилегий.

– Откуда ты об этом знаешь? – спрашиваю я.

– Он сказал всем слугам, что если ты, Сесилия или Дженна захотите воспользоваться нашей картой от лифта, мы обязаны прежде получить на это его личное разрешение.

– Когда это произошло?

– Когда ты была подсоединена к пяти различным аппаратам, которые боролись за твою жизнь.

– Я за свою жизнь не боролась, – говорю я, сжимая его руку. – Будь моя воля, прямо там бы и умерла, и обсуждать сейчас было бы нечего. Я не сдаюсь только по одной причине. Знаешь какой? Та река. Рейн. Думаю, мои родители не случайно меня так назвали. Наверное, мое имя значит, что мне нужно куда-то ехать, к чему-то стремиться. Так я и собираюсь бороться за свою жизнь.

– Ехать? Но куда?

– Да не знаю я!

Неприятно, когда твои фантазии пытаются загнать в рамки логики. Чувствуешь себя пустой мечтательницей.

– Только бы убраться отсюда. Неважно куда, главное – подальше. Ладно, решай, ты со мной или нет?

Вскидывает бровь.

– А что, ты бы ушла без меня?

– Нет, – признаюсь я и с широкой усмешкой добавляю: – Скорее возьму тебя за шкирку и потащу за собой силком.

Наконец он сдается и одаривает меня одной из своих редких улыбок.

– Ты просто чокнутая, тебе это известно?

– Тем и спасаюсь, – парирую я.

Он наклоняется ко мне поближе, и по приятному возбуждению, охватившему все мое тело, я догадываюсь, что мы сейчас поцелуемся. Глаза как-то сами собой закрываются, он нежно проводит ладонью по моей щеке. Нас прерывает легкий стук по дверному косяку.

– Извините, что прерываю, – Дейдре кивает на поднос, который держит в руках. – Распорядитель Вон попросил принести тебе аспирин.

Габриель отстраняется. В глазах читается едва сдерживаемое желание дотронуться до меня. Но все, что он говорит:

– Увидимся.

– До скорого.

Когда он уходит, Дейдре протягивает мне две таблетки и стакан воды.

– Ты ничего не прервала, – говорю я, проглотив лекарство. – Между Габриелем и мной ничего не было… То есть…

Я лихорадочно, с пунцовыми щеками, стараюсь подобрать подходящие слова.

– Все в порядке, – с улыбкой успокаивает меня Дейдре. – Распорядителя Вона даже нет в доме. После того как он сказал мне отнести тебе аспирин, его вызвали в больницу.

Она берет с моего туалетного столика тюбик бальзама и наносит средство на мои растрескавшиеся губы. Затем взбивает мне подушку.

– Сегодня чудесный день. Может, открыть тебе окно?

– Спасибо, мне и так хорошо, – отвечаю я.

Она перестает суетиться вокруг меня, и я замечаю, что моя маленькая верная помощница чем-то озабочена.

– У меня и в самом деле все хорошо.

– Что тебе сказал Распорядитель Вон? – спрашивает она шепотом.

Вздрагиваю от неожиданности.

– Что?