– Я сплю здесь. – Она указывает на старую железную кровать, застланную, какими-то старыми тряпками. – Поближе к двери, чтобы слышать. Бедная девочка. – Смотрит на меня. – Он не опасен? – Шепчет она. И я понимаю, о ком она спрашивает. Денис, как ни странно молчит, хотя все прекрасно слышит, как бы тихо эта дама не старалась говорить.

– Нет. Не волнуйтесь.

– Хорошо.

Не опасен? Этого я не знаю, наверняка. Иногда пугает меня до чертиков, но чаще всего просто раздражает своей напыщенностью и привычкой командовать, а еще делать из людей – вещи, а потом использовать их. Думаю, он, все же, опасен, но не смертельно.

– У меня есть другая кровать. Пойдемте. Она всегда приготовлена для Сережи.

Бабуля, как-то тяжело вздыхает.

– Но раз вы друзья. Вы ведь друзья?

– Да. Мы друзья. – Ни секунды не раздумывая отвечаю я.

– Хорошо. Хорошо, что у Сереженьки есть друзья. Осторожней, здесь порог.

Она отодвигает занавеску и пропускает нас вперед, подсвечивая фонариком. Хватает меня за руку, я вздрагиваю от неожиданности, Денис оборачивается и сверлит нас обеих взглядом.

– Ты похожа на мою дочь. – Шепчет бабуля и мне становится не по себе. Надеюсь, ничего общего с этой сумасшедшей у меня нет.

Комната напоминает подобие кухни, здесь стол, старенький умывальник, такой в который нужно наливать воду самостоятельно. В углу газовая плита с большим красным газовым баллоном. По левой стороне у стены, кровать. Такая же металлическая, как и у входа в дом, только выглядит гораздо аккуратнее и чище. Кажется, на ней никто не спит, словно она ждет кого-то.

– Погасите одну свечу. У меня их мало осталось. Когда этот бездельник принесет еще, я не знаю.

Я делаю, как она говорит, задуваю свечу и протягиваю ей. В помещении становится практически ничего не видно.

– Когда ляжете спать, гасите вторую, еще пожара не хватало, тушить нечем, воды мало. Ложитесь спать, а утром уходите.

– Спасибо большое. Вы очень нам.

– Не болтай, девочка, ложись спать.

Э-э.. Что? Теперь ясно, чья на самом деле родственница эта сумасшедшая. Я ведь просто сказала «спасибо», а она затыкает мне рот. На кого же это похоже? Ловлю Дениса на том, что он ехидно хихикает. Тоже понял, о чем я думаю.

Снимаю с кровати покрывало, краем глаза замечаю, как кое-кто, стягивает с себя футболку, а затем штаны.

– Что.. Что ты делаешь?

– Что? Раздеваюсь, как видишь. Я не собираюсь спать в мокрой одежде, и тебе бы не советовал.

– Ну, уж нет.

– Тебя что-то смущает?

– Да, представь себе, я итак почти голая.

Мы разговариваем в полтона, чтобы гостеприимная бабуля не вытурила нас отсюда.

– Я не буду смотреть. Ты можешь снять его, правда. – Он смотрит на мой лифчик. Нет, я буду спать в нем, пусть он мокрый и холодный и уже ужасно раздражает, я не сниму его. – Ладно. Как хочешь. Ложись у стены, я лягу на краю.

Молча гашу единственную свечу, освещающую эту комнату, поднимаю тяжелое одеяло и заползаю под него. В помещение прорывается лишь тоненькая нить лунного света, благодаря которому мне хотя бы не кажется, что меня заперли в подвале.

Уснула я быстро. Укутавшись с головой в одеяло, начала согреваться. Несмотря на, все еще, мокрый лифчик, мне удалось заставить свое тело прекратить содрогаться от холода. Зубы перестали стучать, разум полностью поддался желанию забыть обо всем, что происходило со мной последние два дня, забыть о том, что мне приходится делить маленькую не очень удобную кровать с человеком, с которым я бы и в бреду ее не разделила.

Что касается бреда, это вообще последнее, о чем я думала, потому что обычно, я не говорю во сне. Точнее я так думаю, что не говорю, до сегодняшней ночи мне об этом сказать или намекнуть было некому.

Внезапно распахнув глаза, я скидываю с себя одеяло. Который час? Утро? Нет. Все еще темно.

– Ты в порядке?

Привожу дыхание в норму, стараюсь заставить себя не трястись. Ужасно жарко, и в то же время безумно холодно.

– В полном. – Резко отвечаю я, уставившись в потолок, которого даже практически не вижу.

– Ты говорила во сне.

– Плевать. – Вранье. Да, может, мне и плевать на этот факт, но совершенно не плевать на чушь, которую я могла нести.

Все тело горит, как раскаленная печь, даже мои кости, кажется, вот-вот рассыпятся на части от этого жара.

– Ты горишь.

Пытаюсь выдавить из себя усмешку, – как способ самозащиты и ответ: со мной все отлично.

– Это такой подкат? Который час? Нам нужно идти.

– До утра еще далеко.

– Черт. – Отворачиваюсь к стене. Я не страдаю клаустрофобией, но эта горячая стена словно давит на меня, не могу нормально дышать. Вытираю мокрые ладони о подушку. Это не стена горячая, это мои руки. Отстой. Переворачиваюсь на спину. Снова.

Дышать. Дышать. Воздух. Горячий. Хочу пить. Нужно было остаться в том гараже, там хотя бы воду давали, и там было так холодно. Мечта.

– Нужно было остаться.

– Хм-м?

Я сказала что-то вслух? Нет, не могла. Я больше не думаю ни о чем, кроме того, как мне жарко. Сползаю с кровати, спотыкаюсь обо что-то. Ноги Дениса. Точно, этот кретин здесь. Глаза уже привыкшие к темноте, находят выход. Отодвигаю занавески, тихо медленно иду вперед.

Кто-то хватает меня сзади, я хочу закричать, но не успеваю, мерзко горячая рука закрывает мне рот.

– Ты спятила? – Шепот. Горячий. Я не могу. Мне нужен воздух. Начинаю хныкать, как ребенок. Закрываю глаза. Открываю. Я уже на кровати, под одеялом, скидываю его с себя. Дрожь по всему телу, холодная дрожь на горячем теле. Невыносимо.

Что-то мокрое, холодно-горячее, ложится на мой лоб. Пытаюсь отодвинуть рукой. Нет, думаю, о том, чтобы это сделать. Эта мокрая тряпка, кажется такой тяжелой, не могу убрать ее. Устала. Не могу шевелиться.

– Как думаешь, у старухи есть вода? – Я с трудом слышу сама себя. Мой голос, как эхо в моей же голове.

Не знаю сколько времени прошло, кажется, я спала, не знаю. Кто-то трогает меня за плечи, обжигает мою кожу. Куда еще жарче?

– Принес тебе воды, подними голову.

Поднимаю голову, или нет? Горячие руки помогают мне приподняться. Нащупываю кружку или что-то подобное. Пью. Много. Медленно. Долго. Падаю на подушку.

– У этой бабки нет никаких лекарств. Похоже, старушенция, совсем не болеет.

Стараюсь услышать в этом что-то забавное. Но потом вспоминаю, кто со мной разговаривает. Одеяло снова оказывается на мне.

– Жарко.

– Постарайся уснуть.