— Ты меня слышишь? — остывая, спросила Лена.

— Я знаю, ничего не было, — выдавил он. — Но ты должна была мне сказать.

— Чтобы ты пошел разбираться с Ромой? Тебе ведь известно, где он живет.

— Отличная идея. Паспорт со штампом у тебя?

— Да. Но я его тебе не дам.

— Пусть он лучше сожрет паспорт, чем землю из-под загса.

— Мне все равно, чем ты его накормишь, но не безразлично, что огребешь сам. Его охранники тебя изобьют и спустят с лестницы. В лучшем случае.

— Это мы еще посмотрим!

Гнев требовал выхода. Лена подсказала место, где можно было спустить пар. Семен оделся, сел в машину и рванул к дому, в котором жил Рома.

Но время, проведенное в пути, охладило его пыл. Не исключено, что соперник готовил ему ловушку, поэтому сегодня и произошла встреча с Яной. У Ромы действительно имелась охрана. Если Семен сцепится с ней, то ему не поздоровится.

Но назад он не повернул. С Ромой в любом случае придется встретиться, поговорить, разобраться. Сделать это нужно грубо, нагло, но с умом. Главное, не затевать драку на территории противника.

Именно поэтому Семен связался с Ромой через охранника, стоявшего у подъезда. Соперник откликнулся на его приглашение и спустился во двор в сопровождении телохранителя.

— А один на один слабо? — едко спросил Семен.

Он потихоньку шел в глубь двора, и Рома следовал за ним. Телохранитель не отставал от хозяина.

— Ты собираешься со мной драться?

— Нет, просто поговорим без свидетелей, — с ухмылкой ответил Семен. — Зачем нам греть чьи-то уши?

— Свидетели удержат тебя от глупостей, которые могут привести к неприятностям.

— Угрожать мне не надо. — Семен вспомнил, с какой легкостью разобрался с Городиловым, и усмехнулся.

Пашу он тоже спустил с лестницы без проблем и последствий. За Рому, конечно, спрос другой, но Семен не станет его увечить. Врежет ему в челюсть совсем легонько, так, чтобы обошлось без перелома.

— Сейчас ты будешь мне угрожать, — заявил Рома.

— Не буду я тебе угрожать. Просто скажу, чтобы ты оставил Лену в покое. — Семен остановился посреди детской площадки, куда едва достигал свет фонарей.

— Лена — моя законная жена, — заявил Рома.

— Отлично, давай выясним это в суде. Пусть там разбираются, кто и какие документы подделал.

— Я куплю суд, — пристально глядя на Семена, сказал Рома.

— Это мы еще посмотрим.

— Я куплю суд.

— Попробуй.

— Я куплю суд.

— Странно, похож на индюка, а талдычишь как попугай.

— Лена будет моей.

— Еще раз!

— Лена будет моей.

— И еще разок! — Семен раскинул руки, как дирижер перед оркестром.

Тут в подбородок ему вдруг врезался кулак. Ощущение было такое, как будто прилетела бронебойная болванка. Семен упал, а когда поднялся, перед ним уже стоял парень плотного сложения с покатым лбом и чугунным подбородком. Рома неторопливо шел к дому. Телохранитель прикрывал его. Семен рванул за своим обидчиком, но бугай встал на его пути.

Семен сделал вид, будто собирается обогнуть преграду, и тут же провел удар ногой в живот. Он находился в очень удобном положении для такой атаки. Парень вроде не был готов к защите, но нога Семена вдруг оказалась в жестком захвате. Сильный удар в промежность заставил его скорчиться от боли.

Из боя он не вышел, превозмогая боль, ударил снова. Но телохранитель сработал на опережение, кулаком в корпус. На этот раз Семен оказался на земле. Залеживаться он не стал, вскочил на ноги, но пропустил очередной удар, на сей раз в лицо. Семен упал, поднялся, рванул в атаку и опять схлопотал по физиономии.

Телохранитель не церемонился с ним. Он бил только в лицо, от всей души. Но если бы Семен остановился, он отступил бы. Но тот вне себя от бешенства раз за разом находил в себе силы для атаки. Бугай постоянно обламывал его на самом взлете. В конце концов, Семен упал и больше не поднялся.

В себя он пришел в машине. Он отдыхал на заднем сиденье, руки его были стянуты скотчем. За рулем сидел тот самый бугай, который отформатировал ему фейс. Один глаз у Семена распух и закрылся. Из рассеченной губы в рот сочилась кровь. На месте носа пульсировал вулкан, плюющийся болью. Еще у него сломан был передний резец. Но челюсть вроде бы осталась цела.

— Куда мы едем? — спросил Семен.

— В больницу, — густым глухим голосом отозвался бугай.

— Ты хоть знаешь, что с тобой будет?

— Минимум штраф, максимум условный срок. Это не страшно.

Семен кивнул. Телохранитель исполнял свои обязанности, на суде ему много не дадут. Можно подключить отца, но тогда и Харитоновы задействуют свои финансовые и административные ресурсы.

— Тебе не страшно. А Роме?

— Послушай мой совет, не трогай Рому. Зачем тебе умирать молодым?

— Может, мне и от Лены оступиться?

— Эти дела меня не чешут. А за Рому я тебе башку оторву. Это не шутка.

Семен замолчал. Он уже знал, с кем имеет дело, и повторения пройденного отнюдь не желал. Семен, конечно, мог подкараулить этого детину в темном углу и даже взять над ним верх, но что это ему даст? Если этот боец сойдет с дистанции, то появятся другие. Возможно, за дело возьмется киллер и сделает все так, что никто ничего не докажет. Действительно, зачем умирать молодым?

На Семена было больно смотреть. У него было сильно разбито лицо. Вдобавок к этому обследование определило сотрясение мозга. Он хотел уйти домой, но врачи не отпустили пациента даже под подписку.

— Я же говорила, что не надо было идти к Харитонову, — качая головой, сказала Лена.

— Давай не будем об этом, — пробормотал Семен.

Лена кивнула. Она и сама терпеть не могла причитания над вчерашним днем, но и молчать тоже не собиралась. Семен должен был понимать, почему Лена не сказала ему про новый штамп в старом паспорте. Из опасения за такие вот последствия. Еще она просто не хотела объясняться с Семеном, надеялась, что никто ничего не узнает. Это было глупо с ее стороны.

— Я сама к нему схожу, — сказала Лена. — И скажу ему все, что о нем думаю!

Ей действительно хотелось обругать Рому, накричать на него, но при этом ею двигал интерес к нему как к мужчине. Она не хотела признаваться в этом даже себе самой, но ее в какой-то степени тянуло к нему. Что ни говори, а без малого два месяца под одной крышей не могли пройти даром. Было время, когда она вела себя тише воды, ниже травы, изображала покорность. Лена принимала волю Ромы и незаметно для себя привязывалась к нему.