В чем была – не снимая домашней одежды и тапочек, Нина выбежала из дома и бегом бросилась в сторону псарни. Там стоял извечный гомон – щенки брехали, а Дуглас перерывал их зычным ревом.

– Дуглас, это Валера, – выпалила Нина, врываясь в псарню.

– Мне насрать на твоего тупого сына, – зло выплюнул Дуглас, держа в руках верткого щенка, норовившего ухватить его за палец, – ах ты ж…

В этом коротком, бессмысленном «ах ты ж» было больше нежности и тепла, чем по отношению ко всему людскому роду. Уговоры были бесполезны.

Развернувшись, она твердым шагом направилась к пикапу Дугласа. Ключи он всегда оставлял в замке зажигания. Она запомнила, что с фермы дорога идет прямо до самого центра, а там, за церковью, куда Дуглас ходил каждое воскресенье, нужно будет повернуть налево. Там и находилась школа, а за ней – супермаркет Рика.

– Эй, ты куда? – зычно понеслось в спину, но Нина уже запрыгнула в пикап и завела мотор. За руль она не садилась со смерти Сережи, но сейчас стресс придал ей силы и уверенности. В худшем случае въедет в какое-нибудь дерево.

– Куда ты, сумасшедшая женщина? – Дуглас выбежал из псарни и предпринял слабую попытку побежать вслед за стремительно удаляющимся пикапом, но Нина, увидевшая его в зеркале заднего вида, даже не подумала остановиться. Да пошел он, в конце концов.

Руки и ноги действовали на удивление синхронно, но задумайся она хоть на секунду о том, что делает, это привело бы к неминуемой аварии. Сейчас мозг был занят одним – что с Валерой, неужели снова драка?

Спустя пятнадцать минут она припарковалась возле школы и, только дойдя до входа, опомнилась – она же в домашней одежде и в тапочках! Плевать, лишь бы с Валерой все было хорошо. Руки и ноги предательски задрожали. Главное, не рухнуть и не сделать все еще хуже.

Широкие коридоры были пусты, наверняка шли уроки. Нина повертела головой в поисках таблички – как он сказал? Принципал? Она решительно повернула направо и пошла вдоль коридора, читая надписи на табличках. Необходимая ей дверь нашлась в конце коридора, Нина, быстро постучав, толкнула ее.

Возле окна кабинета стоял ничем не примечательный мужчина и курил сгорбившись, словно подросток, который боится быть застуканным родителями. При звуке открываемой двери он быстро засунул в карман пиджака правую руку, а левой принялся неловко тушить сигарету в банке из-под диетического напитка. Наверное, эти диетические напитки она будет ненавидеть до конца своей жизни.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – поинтересовался мужчина, бесшумно скользя по кабинету и садясь в огромное кожаное кресло, которое казалось слишком большим для него.

– Я мама Валерия Мальцева, вы мне звонили? – пробормотала Нина, без приглашения садясь на ближайший стул. Валеры в кабинете не было, значит, не все так плохо.

– Ваш сын дома? – поинтересовался мужчина.

– Что? – не поняла Нина. Акцент директора отличался от того, как говорил Дуглас, к тому же у нее кружилась голова от страха.

– Ваш сын дома? – ей показалось, что в голосе серого человечка послышалось раздражение.

– Дома? – тупо переспросила она, полностью парализованная непониманием и страхом.

Мужчина скорчил недовольную физиономию и левой рукой ловко достал из кармана телефон, включил электронный переводчик и буркнул в него фразу на английском. Телефон откликнулся механическим голосом на русском языке:

– Твой сын дома?

– Нет, – покачала головой Нина, холодея внутри, – он уехал в школу.

– Школа? – переспросил директор, как у умственно неполноценной.

– Школа, да, школа! – закивала головой Нина. – Он здесь.

– Его здесь нет, – оборвал директор.

– Что? – мозг отказался воспринимать информацию.

Директор выдал длинную фразу, в которой ей послышалось что-то вроде пожелания учить английский. Не выдержав беспокойства, моментально охватившего душу, и очередного унижения, Нина разрыдалась.

Мужчина, на удивление, отреагировал быстро. Выбрался из-за стола, схватил коробку с салфетками и принялся подавать их по одной Нине. Та еще горше разрыдалась – она всегда была чувствительна к чужой жалости, потому что ей редко ее дарили.

– Все будет хорошо, хорошо, – принялся бормотать директор, сунув Нине коробку салфеток и возвращаясь к столу, чтобы налить ей воды. Затем он схватил трубку внутреннего телефона, отдал какое-то распоряжение и спустя несколько минут, когда Нина жадными глотками допивала предложенный ей стакан воды, в комнату вошла девушка, похожая на ромашку.

Голубые глаза, светлые волосы и светящаяся во взгляде доброта.

– Это мама Валеры, – на этот раз Нина поняла, что сказал директор.

Она молча кивнула девушке, а та, подойдя и присев перед ней на корточки, неожиданно взяла ее руки в свои.

– Вы говорите по-английски? – спросила девушка.

– Очень плохо, – призналась Нина.

– Хорошо. Могу я?.. – Она повернулась к директору и протянула руку.

Тот кивнул, презрев школьные правила, запрещающие ученикам пользоваться мобильными телефонами, и протянул ей свой смартфон, открыв программу-переводчик.

Рози принялась что-то быстро диктовать в телефон, а тот красиво поставленным женским голосом начал произносить корявые фразы на русском языке, общий смысл которых сводился к следующему: Валера в школу сегодня не пришел, они хотят знать, где он может быть и не происходило ли что-то у них дома накануне?

Помертвевшая Нина протянула дрожащую руку, жестом прося телефон. Глубоко вдохнув, она попросила прощения у директора за свой срыв. Тот быстро кивнул, а Нина начала свой рассказ.

Горький и унизительный, но каждое последующее слово звучало четче и уверенней. На кону стояла жизнь ее пропавшего сына, она это прекрасно понимала. Ей некогда было думать о светских условностях или о том, что могут подумать о ней эта симпатичная девушка и директор.

Из фильмов она знала – чем больше она сейчас расскажет, тем проще им будет найти Валеру. Наверняка информацию они передадут в полицию.

Она рассказала все без прикрас. Про смерть мужа, про путь Валеры вниз, о том, как увезла сына, испугавшись за его жизнь. Как здесь не заладилось и о том, что накануне Дуглас и Валера поскандалили. Директор смотрел на Нину как на прокаженную и отказывался воспринимать информацию, которую выливала на него эта странная женщина, явившаяся в школу в тапочках и домашней одежде. А та, не замечая его реакции, продолжала оправдываться:

– Понимаете, это непросто построить семью в таком возрасте. Я хочу для Валеры лучшей жизни, дать ему шанс, для этого надо немного потерпеть. Дуглас погорячился и назвал нас «белым мусором»… Наверное, он имеет право, мы не вписываемся в местную жизнь, ничего собой не представляем…

– Как вы сказали? – вдруг перебила ее Рози. – Дуглас сказал, что вы «белый мусор»?