поэтому не мог донести, а это означает, что служба безопасности продолжает за мной следить. — Нельзя отложить наш разговор? — интонацией намекая, что он мешает нашему свиданию. Берт в это время возвращает вилку в руки, гнет ее пальцами, наверное, представляя на ее месте шею Тихомирова.

— Дело касается твоего переезда, — деловым тоном, таким он обычно ведет переговоры. Отодвигая стул, садится рядом со мной. Краем взгляда замечаю, как на лице Берта дергается мускул. — Подвернулся хороший вариант, — продолжает Тихомиров. — Хозяева срочно уезжают, сдают хороший дом близко к центру за смешную цену. Вопрос нужно решить прямо сейчас, желающих много, но я договорился с риелтором о встрече. Он ждет нас через полчаса.

Это уловка. Любой риелтор ждал бы его ответа столько, сколько нужно. Глеб умеет подчинять людей, заставлять их работать на себя, он способен перебить любую цену. Я не верю Тихомирову, хотя он все так складно преподносит, что толика сомнений все-таки оседает в груди.

— Берт, ты извинишь нас?.. — за долю секунды принимаю решение. На самом деле я осознаю, что обед испорчен, если Тихомиров сейчас удалится, меня ждет тягостный продолжительный разговор с другом, за время которого ничего не изменится, но мы изрядно попортим нервы друг другу. Мое согласие – просто желание сбежать, закончить свидание с Бертом на этой ноте.

— Ты съезжаешь от родителей? — с трудом сдерживая раздражение и гнев, интересуется друг.

— Да. Обстоятельства складываются так, что мне с Варей лучше жить отдельно, — поднимаясь из-за стола. — Еще увидимся, — улыбнувшись на прощание.

— Я позвоню, — чуть подавшись вперед, произносит упрямо Берт. Он не готов сдаться и отступить, несмотря на мое признание. Не отговариваю, должно пройти время, прежде чем он смирится. Еще раз попрощавшись, я направляюсь к выходу.

— Что это было? — спрашиваю требовательно и недовольно, как только сажусь в машину и закрываю дверь. Не могу понять взгляд Глеба, там столько всего. — Тихомиров, это ревность?

— Да, это ревность, — чеканя каждый слог. — Ты моя женщина.

— Не помню, чтобы давала свое согласие, — сдерживая улыбку. Не помню, чтобы видела его настолько обнаженным, когда без труда можно уловить любую эмоцию.

— Мы договорились, что я твой любовник, следовательно, ты моя любовница. А значит, спишь только со мной, не потерплю рядом с тобой других, Милада. Ты только моя, — он говорит спокойным, но твердым голосом. У меня в крови хлещет адреналин, сердце торжествующе заходится. Дело даже не в словах, а в том, как он говорит, как смотрит. Я чувствую себя единственной женщиной в этом мире. Единственной, желанной и любимой…

— Что там с домом, который нужно поехать посмотреть? — пока я не выдала себя с головой, спешу сменить тему.

— Дом я вам с Варей уже снял. Если тебе не понравится, сам туда перееду, но я уверен, ты в него влюбишься, как только увидишь, — он не настаивает, но его мягкость не означает капитуляцию – если Тихомиров уверен, что нам там будет хорошо, его не переубедить.

— Поедем смотреть? — поправляю выбившийся локон из прически. Немного нервничаю под его пристальным горячим взглядом.

— Поедем, но сначала заедем в одно место, — заводит мотор.

— Куда? — усаживаюсь поудобнее.

— В аптеку, — выезжая на дорогу.

— Зачем?

— За презервативами…

Глава 56

Милада

Глава 16+ ( 18+ искать в бонусах)

Тихомиров, наблюдая за моей реакцией, забывает смотреть на дорогу. Несмотря на сложный разговор с Бертом и последующую неприятную сцену в ресторане, когда мне пришлось оставить друга, я прилагаю усилия, чтобы не улыбнуться. Глеб так серьезен, во взгляде вызов – попробуй только откажись от такого предложения. Если я откажусь, он меня похитит.

— За презервативами? — уточняю я. — В аптеку? — изображая крайнюю степень возмущения. Тихомиров притормаживает резко на обочине, но, прежде чем он начнет напоминать мне о моем предложении стать любовниками, я продолжаю: — Я думала, что ты окажешься более заинтересованным и все подготовишь к нашей встрече, — бросаю вызов, словно перчатку, призывая его тем самым к словесной дуэли. Но Глебу есть чем ответить. Замечаю, как в его глазах вспыхивает удовлетворение. Кривя губы в усмешке, он дотягивается до бардачка... Щелчок – и к моим ногам падает несколько коробок, еще больше остается в бардачке.

— Ты себе льстишь, — не сдерживаясь, начинаю смеяться. У Тихомирова бешеное либидо, но это явный перебор. Тут запас на несколько месяцев.

— Посмотрим, — замечаю довольный блеск в глазах. — Я закупил их сразу, как в ту ночь отъехал от твоего дома.

Я и забыла это ощущение легкости, когда нам так классно было вместе, когда мы могли шутить по любому поводу, смеясь до боли в боках.

— А если я попрошу отвезти меня домой? — слукавила, я не попрошу.

— Только после того, как мы израсходуем хотя бы одну пачку, не раньше, — все еще улыбаясь, произносит он. — Я слишком голоден до тебя, — с хрипотцой в голосе.

— Пачку? А ты не забыл, что мы родители? — собирая презервативы, рассматриваю названия.

— Варя в самых надежных руках. Я верну тебя раньше, чем она по тебе соскучится.

— Тебе не нужно на работу? — впихнув последнюю коробку, закрываю бардачок.

— Даже не надейся…

Мы подшучиваем друг над другом всю дорогу. В наши отношения возвращается забытая легкость. Мы словно еще на шаг приблизились друг к другу, отбросив в сторону постоянное напряжение и мои обиды.

Несмотря на непринужденность, ощущаю волнение и томление внизу живота.

Через тридцать минут мы сворачиваем в новый микрорайон, здесь еще остались незастроенными некоторые участки. Земля здесь дорогая, не каждый может позволить себе недвижимость в таком районе. Обитатели здешних домов – бизнесмены и политики.

Мы проходим в дом. Никакого риелтора тут и в помине не могло быть, жилье уже снято Тихомировым. Одного взгляда хватает, чтобы я влюбилась в этот дом. Осматривая одну комнату за другой, прихожу к выводу, что здесь никто не жил: нетронутая мебель, новая сантехника, на окнах нет штор, а в некоторых комнатах – люстр. Банька во дворе, выход из кухни на террасу, мангальная зона…

— Глеб, он совсем новый, — в голосе смешались восторг и обвинение.

— Ты видишь