Решив показать капитану, что их слова о пытках – не пустой звук, Рен принялся за дело. Он действовал холодно и умело. Эдион невольно им восхищался. Но капитан выдержал все удары. Потом Муртаг спросил его, намерен ли он теперь говорить. Шаол повторил те же слова… Когда стало ясно, что капитан готов умереть, но говорить он будет только с Эдионом, генерал приказал Рену прекратить избиение. Потомок Ручейников вспылил, но Эдион в военных лагерях частенько усмирял норовистых парней. Ему не требовалось особых усилий, чтобы ввести их в колею. Не был исключением и Рен. Дрогнув под жестким, беспощадным взглядом Эдиона, длинноволосый отступил.

И вот теперь Эдион с капитаном стояли на кособоком причале, вдали от чужих ушей. Оторвав лоскут рубашки, Шаол вытер лицо. За несколько минут Эдион выслушал историю, перед которой меркли героические баллады прошлого. Историю Селены Сардотин, знаменитого ассасина, воспитанницы Аробинна Хэмела. Шаол успел рассказать о предательстве Аробинна, аресте Селены и годе каторги в Эндовьере. А потом – о месяцах подготовки к состязаниям за право стать королевской защитницей. Иногда Эдион слушал как бы со стороны. Аэлина, его королева, и вдруг – на каторге. А теперь – на службе у заклятого врага ее королевства.

Эдион вцепился в перила. Нет, этого просто не может быть. Через десять лет, через десять лет, начисто лишивших его всякой надежды…

– Чем ты докажешь, что Селена – это действительно Аэлина?

– У нее такие же глаза, как у вас, – ответил Шаол, осторожно двигая поврежденной челюстью.

Услышанное не укладывалось в голове Эдиона. Если Селена, беспощадный ассасин, вымуштрованная Аробинном, и есть Аэлина… Получается, Аэлина стала королевской защитницей и сблизилась с этим капитаном.

– И ты оправил ее в Вендалин, – хриплым, не своим голосом произнес Эдион.

Слезы будут потом. Он это знал. А сейчас внутри у него было пусто. Он, не проигравший ни одного сражения, чувствовал себя разбитым. Как он сумеет объяснить ей эти десять лет? Всю эту ложь, все слухи и сплетни о себе, нелепые празднества, реальные и мнимые битвы, оборванные жизни ради спасения многих других… Поймет ли она своего двоюродного брата, превратившегося в Адарланскую Шлюху?

– Я тогда еще не знал, кто она. События приняли опасный оборот. Я тревожился за ее жизнь.

– Думаю, ты понимаешь, что теперь у меня появилось еще больше оснований тебя убить, – угрюмо произнес Эдион. – Только представь, чем ты рискуешь, рассказав мне все это. А вдруг я и в самом деле верный слуга адарланского короля? Ты считал, что он держит меня на коротком поводке. Потом услышал мою историю и поверил мне? А вдруг я это специально придумал, чтобы задурить тебе голову? И насчет ее отправки в Вендалин… ты мне не можешь доказать, что она действительно туда уплыла. Ты мог ее просто убить собственными руками.

Эдиону очень хотелось считать Шаола редкостным глупцом. Но редкостный глупец не мог возглавлять королевскую гвардию. Да и трусом капитана не назовешь; особенно сейчас, когда Шаол балансировал на грани государственной измены. Даже Рен нехотя признал, что капитан держался мужественно. Эдиона только удивляло странное отношение королевской защитницы к мятежникам. Аэлина – он привыкнуть не мог, что это она, – помогала мятежникам и в то же время убила Аркера Фэнна. У Эдиона подгибались колени. Ужас, удивление и проблеск радости – все чудовищным образом перемешалось в душе.

– Я понимал, что иду на риск, – сказал капитан. – Но у тех, кто носит эти кольца… иногда я замечал, как у них вдруг менялись глаза. Там появлялась тьма. Бывало, тьма выплескивалась наружу. А у вас я такой тьмы не видел. И еще я не видел, чтобы кто-то устраивал такое множество вечеринок, где сам показывался бы всего на несколько минут. Если бы король вас поработил, вы бы не стали так тщательно маскировать свои встречи с мятежниками. Особенно сейчас, когда вашего легиона нет в столице, хотя вы и продолжаете всех уверять, что Беспощадные вот-вот прибудут. На коротком поводке вы бы вели себя по-другому.

Капитан спокойно выдержал его взгляд. Пожалуй, Эдион поторопился записать его в глупцы.

– Я думаю, она была бы не против, чтобы вы знали.

Капитан смотрел на реку, несущую свои воды к морю. Хорошее место они выбрали для этой беседы: такая вонь, что впору нос зажимать. Правда, в военных лагерях воняло еще отвратительнее, а в сравнении с трущобами Ренарила здешний воздух был почти напоен благоуханием. Эдион вспомнил, во что превратился некогда блистательный Оринф. Великолепные здания, которыми они так гордились… чем не трущобы? И Оринфская башня тоже. Груда камней, используемая разным сбродом как отхожее место. Оринф был весь покрыт язвами бедности и отчаяния. Но, быть может, не за горами то время, когда…

Аэлина жива. Жива, но стала такой же убийцей, как Эдион. И так же, как он, служит адарланскому королю.

– А принц знает? – спросил Эдион.

Почему-то каждый разговор с принцем пробуждал в нем воспоминания о прошлом. О днях, предшествовавших вторжению в Террасен. Эдиону было не скрыть своей ненависти.

– Нет, принц не знает. Он даже не знает, почему я отправил ее в Вендалин. И то, что она… что вы оба… в родстве с народом фэ.

Эдион не обладал и малой крупицей магических сил, которые бурлили в Аэлине. Помнится, когда в знаменитой Оринфской библиотеке ей не разрешили взять какую-то книгу, вежливо объяснив, что она еще маленькая для такого, Аэлина пришла в ярость и сожгла целый шкаф с древними рукописями. Она пригрозила сжечь всю библиотеку. И почему-то детская угроза всерьез перепугала взрослых. За несколько месяцев до адарланского вторжения Эдион не раз слышал разговоры о необходимости отправить Аэлину туда, где ее научат правильно обращаться со своей магической силой. Назывались разные места; в основном далеко от Террасена. Но никто не заикался об отправке Аэлины к ее тетке Маэве. Та, словно паучиха, ждала, когда же племянница появится в ее краях. И дождалась.

А вот Эдионом Маэва никогда не интересовалась. Возможно, потому, что он не обладал магическими силами. Эдион унаследовал лишь телесные качества своей бессмертной родни: силу, быстроту, острый слух и обоняние. Все это делало его на поле боя грозным противником и часто спасало ему жизнь. И душу тоже спасло, если капитан прав насчет черных колец.

– Она вернется? – тихо спросил Эдион.

Это был первый из великого множества вопросов, которые он хотел задать капитану, убедившись, что Шаол – отнюдь не безмозглый слуга короля.

Глаза капитана были полны боли. Эдион знал: Шаол любит ее. Это вызывало в нем не то зависть, не то ревность, но лишь потому, что капитан успел хорошо узнать взрослую Аэлину.

– Сам не представляю, – вздохнул Шаол.

Не будь капитан его врагом, Эдион, пожалуй, проникся бы к нему уважением за такое самопожертвование. Но Аэлина должна вернуться. И она вернется… даже зная, что в Эрилее ее ждет плаха.

Потом, наедине с собой, он разберется с вихрем своих мыслей. Эдион сильнее стиснул влажные перила, борясь с желанием задать новые вопросы.