– Мне бы очень пригодилась красивая кожаная перчатка, – заметил Под.

Спустя некоторое время Арриэтта всё же набралась храбрости и напрямую спросила тётю Люпи, почему больше не приходит мисс Мэнсис.

– Ах, бедняжка! – воскликнула тётя Люпи. – Она приходила, но всего лишь раз, чтобы извиниться. У неё ужасные неприятности…

У Арриэтты упало сердце.

– Что случилось?

– Какие-то вандалы влезли в игрушечную деревню и всё там переломали!

– Всё-всё? – ахнула Арриэтта, хотя и знала, что тётя Люпи склонна преувеличивать.

– Ну, мне, во всяком случае, так показалось. Она в полном отчаянии! Я никогда не видела её такой расстроенной, а мистер Потт и вовсе едва не умер от удара. Негодяи, должно быть, перебрались через ручей: перерезали проволоку и всё такое. И вот теперь они оба – и мистер Потт, и мисс Мэнсис – работают сутки напролёт, чтобы всё восстановить. Бедняги! Им так хотелось открыть игрушечный городок для посетителей на Пасху.

– Когда… – едва не задохнулась Арриэтта, – то есть… как давно это случилось?

– Дай-ка подумать… – Тётя Люпи погрузилась в размышления. – Неделю назад? Нет, раньше… пожалуй, недели две. Сколько вы уже здесь?

– Около двух недель.

– Значит, я права: примерно тогда это и случилось – ночью, в полнолуние…

Арриэтта подалась к ней, так крепко сжав кулаки на коленях, что ногти впились в ладони, и дрогнувшим голосом произнесла:

– Это была вторая ночь после нашего появления здесь.

– Что такое, детка? Ты о чём?

– Ох, тётя Люпи! Если бы мы отложили переезд ещё на одну ночь, всего на одну, как хотела мама, они бы нас схватили!

– Кто «они»? – встревожилась тётя Люпи.

– Платтеры! Они сняли бы крышу, как раньше, а мы были бы в домике! Как мыши в мышеловке!

– Силы небесные… – прошептала тётя Люпи.

– Никакие это не вандалы, а Платтеры!

– Это те человеки, которые собирались показывать вас туристам в стеклянной клетке?

– Да, да! – Арриэтта вскочила.

– Но почему ты уверена, что это они?

– Простите, мне срочно нужно домой! – Арриэтта принялась судорожно искать свой пустой мешок для добывания. – Я должна обо всём рассказать родителям…

– Но ведь теперь вам ничто не угрожает, дорогая. Эти человеки не знают, что вы здесь.

– Очень на это надеюсь, – сказала Арриэтта и, подхватив мешок, торопливо поцеловала тётю.

– Господь обо всём позаботится, – сказала та. – Спасибо тебе за латук. Иди, детка, и будь осторожна.

Забыв об осторожности, Арриэтта так спешила, что едва не налетела на Китти Уитлейс, которая подходила к калитке с другой стороны. К счастью, та что-то напевала себе под нос, и девочка успела спрятаться под край могильной плиты.

Теперь Арриэтта даже могла разобрать, что пела Китти про красивый маленький городок в старом графстве Даун, который остался в её сердце навеки. Решившись выглянуть, она увидела, что Китти крутит на указательном пальце огромный ключ. Ах да! Ведь именно в это время миссис Уитлейс всегда заходит в церковь, чтобы запереть ящик с пожертвованиями на ночь в массивом дубовом шкафу ризницы и проверить, всё ли в порядке. Арриэтта быстро выбралась из-под края могильной плиты и проскользнула между прутьями калитки.

Добравшись домой и выложив родителям новости, Арриэтта поняла, что её рассказ их потряс и встревожил. Правда, на сей раз Под не стал упрекать Хомили, что её упрямство могло стоить им жизни, – она и сама знала. Не время наслаждаться триумфом и посыпать голову пеплом. Главное – теперь им ничто не угрожает; остальное не имеет значения.

– Представляю, как раздосадованы были эти Платтеры! – наконец сказал Под.

– Да они и сейчас в бешенстве, не сомневаюсь, – добавила Хомили.

– Ну, здесь они нас не найдут.

Под с довольным видом оглядел их гостиную, которая начала принимать жилой вид: диван и кресла уже не были сложены как попало, а стояли на своих местах, и они на них сидели.

Хомили поднялась.

– Ужин почти готов, так что не задерживайтесь.

Под ещё раз с удовольствием окинул взглядом гостиную и, словно мысли вслух, объявил:

– Вот ещё вырежу зеркало под размер решётки: у Пигрина много осколков. Когда придёт зима и включат центральное отопление, у нас будет уютное жильё…

За ужином Хомили была непривычно молчаливой и немного отстранённой, а когда все поели, так и осталась сидеть за столом, опершись локтем о стол, подперев ладонью щёку и уставившись в свою тарелку. Под, явно ничего не понимая, спросил:

– Тебя что-то тревожит, Хомили?

– Да не то чтобы тревожит…

– И всё же?

– Так, пустяки… – Хомили начала собирать тарелки. – Вот только…

– Ну же!

Она снова села.

– Вот только… мне бы не хотелось знать про леди Маллингс.

– Но почему? – в недоумении воскликнул Под.

– Мне очень не по душе, что она умеет находить потерянные вещи, – призналась Хомили.

Хомили от души наслаждалась сплетнями про человеков, которые пересказывала ей Арриэтта после визитов в церковь к тёте Люпи. Хоть новость о вторжении Платтеров в игрушечный городок её шокировала и напугала, на другой день она почти забыла об этом. Тревога сменилась облегчением от того, что им удалось убежать, и надеждой на более безопасное и счастливое будущее.

Картины, написанные Пигрином, вызвали всеобщий восторг. Размером с почтовую марку, они, по словам Хомили, «идеально подходили друг к другу и вписывались в интерьер». На каждой картине было что-то одно: шмель с любовно выписанными полосками и прозрачными переливающимися крыльями; цветок с тщательно прорисованными лепестками; полосатая муха; улитка, серебристая, с красноватым отливом и золотисто-коричневыми завитками на раковине, выглядывает из своего домика.

– Невероятно! – воскликнула Хомили. – Как живая! Прямо в руки взять можно… правда, мне совсем этого не хочется. И посмотрите на её глаза на ножках!

Пигрин прикрепил тонкий холст к кусочкам картона и по краю каждой картины нарисовал раму. Рамы выглядели совсем как настоящие, и только дотронувшись до них, можно было понять, что это не так. (Лет шестьдесят спустя, когда в доме шёл большой ремонт, эти картины были обнаружены человеком, вызвали огромный интерес и стали частью коллекции.)

– Пигрин сказал, что это его подарок на Пасху, – объяснила Арриэтта матери.